Валад Бахауддин - Утопленная книга. Размышления Бахауддина, отца Руми, о небесном и земном

Ниже приведен перевод Мойна (« Маариф » 2:12) и повторный перевод той же главки Колманом Барксом. Материал выбранной главки разбит на девять частей. Мы выбрали именно эту главку для иллюстрации нашего рабочего процесса из-за нашего интереса к ее тематике и из-за того, что это наиболее показательный пример развертки, поскольку нам пришлось ввести некоторые детали, а также заключительный пассаж, который легко обнаружить, сравнив подстрочный перевод Джона Мойна и повторный перевод Колмана. В главке говорится о природе сэма , о ритуале слушания и воздействии музыки, речи и пения стихов и Писания — всего того, что обычно принято в кругу суфиев.

1. Сэма — слушание песен и произносимых слов под музыку — неприятно, если оно неритмично, и правильно, если оно ритмично.

Повторный перевод : В сосредоточенном слушании есть свой пульс. Без этого трепета оно мертво.

2. Точно так же не может быть приятна неблагозвучная речь.

Повторный перевод : Слова, музыка и движения во время сэма возникают и сменяют друг друга нестесненно — как фразы в дружеской беседе.

3. Сэма как кубок, что сыплет зерна речи в корзину уха. Если зерна гнилые — не стоит проклинать кубок. Повторный перевод : Как зерна сеются из черпака — так песня сеется в корзину слуха. Могут попадаться и гнилые зерна, неуместные слова — но не кляни черпак.

4. Песни как сосуды различной формы и цвета — такие как Багдади, Самарканди, желтый, красный либо прозрачный. Повторный перевод : Изделия стеклодува разнообразны: багдадские внутри налиты полупрозрачной желтизной, самаркандские — темно- красные, бухарские — округлые и прозрачные. То же и с сосудами музыки и поэзии: они должны отличаться элегантным разнообразием.

5. Акты пения и танца подобны удару грома. Длящиеся слишком долго, они умирают. Повторный перевод : Стихи, произносимые под музыку и в такт движениям, должны воздействовать как весенний гром: удар, раскат, пауза, еще удар — и конец. Сэма никогда не затягивают.

6. Когда в песне нет искрометности, ее славословия — фальшь.

Повторный перевод : Если смех не присутствует в основе и в самой атмосфере этих встреч, если нет искрометного остроумия, способного и самое себя выставить на смех, в хвалебном славословии не будет истины, в восторженности — величия. Без юмора сэма ложится на душу тяжким и суровым бременем.

7. Человеческое тело подразделяется на части, и каждая часть довольствуется своим родом песни. Например, восприятие музыки внешним слухом отличается от внутренних (ментальных) ощущений, и эти два рода восприятия могут быть в разладе друг с другом. Повторный перевод : У каждой части тела — свои музыкальные предпочтения. Каждая радуется сэма по- своему. Уши вбирают звук иначе, чем сердце. Слова и струнный аккомпанемент могут быть неприятны слуху — но радовать центр сердца. Или наоборот: нечто сладкозвучное может быть противным разуму души. Почки ненавидят, когда пальцы отбивают ритм. Постукивание раздражает их. А легким по душе все, что вытворяют пальцы. Девять метафор да будут твоими проводниками в этих сессиях: это — пульсация заразительного ритма, оживленная беседа друзей, равномерное высыпание зерен из черпака, тонкое разнообразие изделий стеклодува, ощущение пиршества, весенний гром и смех за дверьми — простор ночи. Все элементы сэма должны быть сбалансированы и работать слаженно, как органы человеческого тела, — у каждого свое назначение и удовольствие, и все это несется вперед, увлекая за собой целостное человеческое присутствие, включая тело, сердце, душу и светозарный ум. Мы воспринимаем эту главку как эмпирический комментарий наставника-практика.

Нам интересно не столько буквальное воспроизведение наитий Бахауддина, сколько их развертка. Он говорит, на что должна походить атмосфера сэма . Во многих странах сосредоточенное совместное слушание сотни лет было излюбленной и изысканной практикой. Таким способом озвучивался поток божественного бытия, омывающий раскрытые сердца тех, кто желал вместить пустоту тростниковой флейты, и барабан, и звучащие струны слов и образов осознания. Сэма — это игра творца, движущегося внутри творения. Общепринятое, традиционное сэма , практикуемое суфийскими братствами, стало одним из наиболее волнующих обрядов на планете. Проникновенным поминанием приоткрывшейся завесы [между мирами] в мистическом моменте встречи и разлуки Руми и Шамса. В четырнадцатом веке был создан труд «Свершения, познавшие Бога», обширная история Руми и его окружения, основанная на устных свидетельствах, она охватывает два поколения после смерти поэта. Афлаки описывает начало одной из встреч сэма , которую проводил Руми, так: Бог — предельный, исступленный восторг. Кому не довелось пережить восторг, тот не знает. Я и есть тот самый исступленный восторг, я полностью захлестнут им. Вера — предельная восх и щенность и страстность. Здесь он [Руми] вскрикнул и начал сессию сэма (Aflaki(ум. в 1356 г.). The Feats of the Knowers of God, Translated by John O'Kane, London: Brill, 2002, p)