Преподобный старец Верховский - Творения

Рассматривая же многие неудобства для их жительства в том месте, сестры за нужное почли куда-нибудь в упраздненный монастырь пере­селиться. Того ради дали они мне написанное от них прошение приличествующее ко всем Преосвященным, и с оным прошением я во-первых явился к Тобольскому Архиепископу. Он же, благосклонно выслушав от меня объяснение, согласился дать в своей епархии в городе Туринске заштатный опустелый монастырь; но как он почи­тался мужским, и того ради Преосвященный и советовал мне самому просить во Святейшем Синоде, объявляя на то соизволение его Архипастырства. И с таким напутствием от Преосвященного приехал в Санкт-Петербург, явился ко всем членам Святейшего Синода, и от всех их на то получил согласие. Министр же духовных дел князь Голицын приял весьма благоприятственно и обнадежил непременно оный монастырь превратить в женский и по желанию сестер от­дать в мое управление. И так по докладу Его Императорскому Величеству, указом из Святейшего Синода обращен в женский монастырь, и отдан в мое попечение и насмотрение.

Такое же беспримерное мне вручение и уважение к Старцу моему сотворено, так как добродетельное и о Бозе подвижное по­стническое Старца моего житие, и известно было многим; и поскольку он смирялся и укрывался в лесах и пустынях, тем более был вожделен для всех, и имя его было славно и похваляемо для всех. А посему и князь Голицын, бывший тогда Министром духовных дел, наслышан будучи о богоугодном его житии, уважал и любил моего Старца, хотя лично и не знал его. Видя же, что многие лета живу при нем неотлуч­но и единодушно, имея его своим наставником, а он имеет меня другом преискренним, посему князь являл и мне осо­бенную благосклонность и доверенность, ибо когда я, объясняя, просил для жительства сестрам моим сего монастыря, а сест­ры просили о вручении мне попечение и управление над оным, то князь спросил только, жив ли мой Старец и благоволит ли он на сие дело. И как только я показал ему на бересте Старца моего рукою написанное мне свое благословение старать­ся о сем деле и что он не только благоволит на оное, но даже и просит Бога об успехе, князь же, взявши от меня сию напи­санную от старца бересту и прочтя, сказал, что все будет сде­лано. Также и все благотворители вспомоществовали и снабжали меня потому более, что со Старцем живу столько лет и Старец мой благоволит мне на сие богоугодное заведение для спасения сестер; и не только благоволит, но и убеждал меня на сие — печься о сестрах; а сестер всех увещевал и утверждал не отставать от меня. Все же мои обеты, сотворяемые с сестрами, и всякие распоряжения и заведения были с советом и по соизволению Старца моего.

Когда же долженствовало мне переселиться с сестрами в дан­ный им монастырь, и ради устроения монастырского, и при них жительствовать, тогда, хотя и весьма Старцу моему было прискорбно расстаться со своим пустынным спокойным житием, но зная мою к нему веру и любовь и видя возложенную на меня трудную обязанность, и нужно мне его вспомоществование, того ради рушился неразлучно быть со мною; к тому ж, видя и сестер, усердственно к нему расположенных, и все советы и наставления его с верою и благоприятственно принимали, много пользовались оными и утверждались, и был любим и уважа­ем не только от сестер, но и от мирян, которые и келлии для него за семь верст от монастыря построили; и там уединенно живя, сестры, вместе со мною посещая его, с многою духовною пользою возвращались от него.

Но так как был весьма уже дряхл и немощен и ослаблен по ста­рости своей, того ради две зимы переселился для жительст­ва в монастырь, и первоначальная сестра Онисия служила ему.

Когда же сотворились крамола и несогласиие в монастыре, тогда он Старец Василиск много увещевал крамолствующих и недоброжелательствующих, а мирствующих утверждал пребыть непоколебимыми в своих обетах. О происшествии же крамолы и о разлуке моей со Старцем, о сем в точности описано в книжице, составленной от девицы Веры, именуемой Варвары Верховской.

И так, когда должен я был от монастыря удалиться и с моим Старцем расстаться, тогда пришел к нему, в отшель­ствии находящемуся, и был многими словами его увещаем и подкрепляем, и так слезно, с сердечным общим печалованием дал мне благословение, назнаменовал меня крестным знамением, из объятий своих отпустил меня. Так разлучимся с ним, оставив его уединенна одного. И по отъезде моем взял его в монастырь, и мало пожив, возболел, и предрек свою кончину. Каковы же в нем были чувствия и действия молитвенные по разлуке моей с ним, а особенно пред самою кончиною и в час его скончания, я недостойный не сподобился самолично от него слышать, так как бывшего ради на ме­ня доношения, я от должности попечительской отказался, и монастырь снят с меня, и я, уклонялся от больших неприятностей и уехал в город Тюмень расстоянием за 260 верст. И там живущего меня возвестили о кончине его, и я поспешно прибыл к нему и обычное иноческое сотворил ему погребение, с печалованием и радованием духа моего: скорбел и тужил, что такого любимого моего отца, наставника и друга духовно­го лишился; а радовался о вечном его блаженстве, зная из­вестно несомненное его богоугодное житие. Удивления же достой­но: без всякого возвещения почти весь народ градской сошелся к его погребению.