Преподобный старец Верховский - Творения

Для исповеди же и причастия Святых Таин ежегодно бывал к нам священник со Святыми Дарами, так как изнемо­гая и по слабости своей не мог столь дальнее расстояние Старец мой ходить во время своего говения.

Не имели же мы в соблюдении никаких утешительных снедей, приличествующих для всегдашних разрешенных седмиц. При наступлении вели­чайшего празднества Светлого Христова Воскресения мы не надеялись, чтобы на самый праздник могли хотя разговеться молочным по причине сорока верст отдаленности нашей от селения мирского, к тому же ещё и не имели никого из жителей, явно содружественных с нами. Но один боголюбивый крестьянин, имя его Тимофей, сокровенным сердечным люблением был к нам расположен настолько, что против всех, нас оговаривающих, сопротивлялся, возражая против их на нас хулений; ибо некоторые недоброжелательствующие нам называли нас предтечами антихристовыми, а иные иначе злословили; но он Тимофей вопреки им говорил, яко прежде придут святые пророки Илия и Енох, кои будут утверждать православных христиан и вес народ, да будут тверды и непоколебимы в вере ко Христу Господу Богу, а не от Христа отвращают, но паче ко Христу убеждают своими обещаниями, а посему лучше признавать их пророков Ильей и Енохом, а не за беззаконных неких развратников или предтечей антихристовых. Сей са­мый добродетельный боголюбивый крестьянин не стерпел, на такой величественной Праздник чтоб нас не посетить, и пришел к нам к самому празднеству, к началу праздничного служения, и принес нам на плечах своих масла коровьего, яиц и несколько молочного и сдобного печения; и настолько же он благоговел к нам и уважал нас, и чтобы не отяготить нас своим у нас присутствием, того ради по окончанию утреннего моления, оставя нам все принесенное и сам не евши, пошел обратно; но по отшествии его много мы на самих себя скор­бели, почто не удержали его с нами трапезовать, и от такого его поступка познали его как истинного служителя Божиего, и оттоле был он до скончания своего вернейший о Бозе нам друг духовный. Мы же по отшествии его, предлагая и вкушая принесенное от него брашно, ощущали некое несказанное и ду­шевное усладительное радование, разглагольствуя о благодати Божией, что Господь Бог, яко Отец сердобольный и чадолюби­вый, промышляет о Своем создании. Не презрел и нас грешных и не стерпел оставить нас быть нам в сетовании в Светлое Его Воскресение, в день всеобщей радости Ангелов и человек, и поистине великую радости и утешения восчувствовали сердца наши, видя и к нам такой Божий промысл.

Спустя несколько лет мы приняли к себе жить в соседство, по его убедительной просьбе, меща­нина, старика такого, что вседневно до бесчувствия пьянствовал, но пообещал, живя при нас, ни когда не прикоснуться к вину; мы, слыша такое его обещание, помыслили: ежели его не принять и он от пьянства умрет, то на нас душа его взыщется. И чтоб не препятствовать нам, он особо себе келию построил. Господь Бог так укрепил старика во всё время жития его с нами и даже до кончины его, что он нисколько не пил вина. Потом вскоре и другого приняли старика куп­ца, который и в доме своем жил богоугодно, при нас же ещё воздержнее свое житие проводил. много раз, говея, по пять дней не ел; у тому же был смирен, послушлив и благонравен, и мы радовались такому соседству. Видя, что уже несколько гласнее житие наше сделалось, мы, по согласию старца моего, решили, чтоб я отошел от них и построил келию за пять верст далее, в таком месте, которое со всех сторон было неудободоступное. Старец же мой Василиск остался при них жить, чтобы направлять стариков по иноческим правилам, к тому же от старости он был слаб и немощен. Поэтому из моего удаленного места я приходил к ним на праздники, но и Старец иногда приходил ко мне; но сколь желательно и любезно для меня было его посещение, в точности описать не могу, ибо назначенного им дня ожидаю словно какого торжественного дня, встречаю с радостными слезами: обнимемся, после благодарения Богу, преискренно дружественным образом; слова его сладят серд­це мое, все его советы непреложными почитаю; поэтому все мои предприятия и всякие мнения предаю на его рассуждение, и что в прошедшие дни происходило с ним и со мною, друг другу в тонкости объясняем, и потом, советовались на предбу­дущие дни, как и в чем соблюдать себя и коим рукоделием заниматься, и какое учреждение в трапезе наблюдать. И так он утвердя меня, провожал время в некоем занятии, и по отправлению обычного богомоления по приличию дня вместе трапезовали; по приходу же часа к отхождению ему от меня, тогда так же с самольющимися слезами провожал его с истинной сердечной печалью на дальнее расстояние, разлучившись же с ним и идя назад, не могу идти про­сто обычно, но от любви и веры моей к нему убеждаю себя, да моими недостойными ногами не ступаю по его следу, веруя, яко бы он будет мне на вспоможение. Возвратившись и вошедши в келлию мою, тогда кои вещи держимы были его руками, целую оные, возводя мысленно к нему мою горящую о Бозе любовь.