Иерей Геннадий Егоров: Священное Писание Ветхого Завета. Часть 2.

Давайте попробуем разобраться. Чтобы решить, с чего начать, посмотрим богослужебные тексты. Вот стихира из службы Иову Многострадальному: «Многострадальнаго, вернии, восхвалим Иова, иже прежде закона праведника, и прежде пророков пророка, вне рода и завета Авраамова веру Авраамлю добре сохраньшаго, страданьми своими страсти Христовы предъизобразившаго, и ныне в вышних селениих со Христом царствующаго и молящагося о душах наших» [1] Служба Иову Многострадальному. Минея, май, 6-й день. Стихира на литии. . Воспользуемся этой стихирой в качестве ключа.

Пункт первый. Иов — пророк, тот, кому и через кого открывается воля Божия. Перед разрушением Содома Господь говорит: « утаю ли Я от Авраама, что хочу сделать? » (Быт. 18:17). « Ибо Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам » (Ам. 3:7). Иов — истинный раб Божий, « который взывал к Богу, и которому Он отвечал » (Иов. 12:4), и вдруг он видит, что Бог делает что-то такое, что Иову совершенно непонятно. Иов готов, в конце концов, принять страдания, но он просит, чтобы ему Бог объяснил, почему так, какой в этом смысл? Именно это, а не нищета и проказа, является для него главным и самым страшным источником страдания.

В своих речах Иов все время переходит от полемики с друзьями к горячей мольбе, обращенной к Богу. « Разве к человеку речь моя? как же мне и не малодушествовать? » (Иов. 21:4). Не так это у его оппонентов.

Посмотрим на их речи. Бог у них представляется как Всемогущий и как Справедливый, не более того. Причем, интересно, мы нигде не найдем личного обращения к Богу — они всегда говорят о Боге в третьем лице: «Он». Милосердие Божие, очевидное для Иова, для них почти ничего не значит. Для Иова Бог не есть только, как для его друзей, трансцендентная реальность, абсолют, который делает что хочет, когда хочет, и для человека его пути совершенно непознаваемы.

В рассуждениях друзей Бог выступает неким механизмом, который осуществляет справедливость, невзирая ни на лица, ни на что. Согрешил — будешь наказан, сделал доброе дело — будешь благословен — все, никаких личных мотивов у Бога нет. Бог трансцендентный абсолют, совершенно непознаваемый, который функционирует по определенным законам. И даже друзья готовы признать, что Он вообще выше понятий добра и зла: «что Богу пользы от твоей праведности?». И, соответственно, что они предлагают Иову? Они как бы говорят: «ну зачем, что ты воюешь с ветряной мельницей? Зачем тебе судиться с Богом? Зачем тебе познавать Его действия? — вот есть такие правила, подчинись им, тебе будет хорошо, и живи, как хочешь. Бог сам по себе, ты сам по себе, всем хорошо. Бог лучше тебя знает, как и что делать. От твоих протестов ничего в мире не переменится, но тебе будет только хуже». Они предлагают Иову добровольно принять сложившуюся ситуацию.

Более того, фактически они предлагают Иову с Богом всерьез никаких отношений не иметь. То есть вера и религия друзей — это религия внешнего авторитета, она для падшего человека очень удобна, потому что она не накладывает на него никакой личной ответственности. Вот есть такие правила, я по ним живу, и все. Я все, что положено от меня Богу, сделал, и Бог тоже, что мне положено, мне в ответ дает. Мы квиты. Никакой любви тут не требуется, никакого дерзновения, никакой дружбы с Богом. Такое вот автоматическое благочестие.

Однако Иов — пророк. Он знает Бога, и не может принять тот ложный образ, который предлагают ему друзья. Именно его он хулит, а вовсе не Бога, как может показаться сначала. И это — подвиг веры. В одной проповеди архимандрита Тавриона (Батозского) есть такие слова: «Почему у людей бывает неверие? А потому, что они своего бога выдумывают. Никто своим умом не измеряй Бога!» [9, с. 198].

По слову святителя Василия Великого, принятие ложного образа есть идолопоклонство: «ибо идол есть также и всякое напечатлеваемое в душе представление понимаемого ложно — о Боге ли то, или о чем-нибудь познаваемом. И доколе не уразумеваются действия или явления истины, дотоле каждый чтит собственные свои кумиры…. Почему и те, которые имеют в себе ложные понятия о Боге, идолотворя в себе какое-то мысленное идолослужение, несуществующее почитают существующим, и они делаются повинными клятве: проклят, кто сделает изваянный или литый кумир, мерзость пред Господом, произведение рук художника, и поставит его в тайном месте! (Втор. 27:15)» [8, ч. 2, с. 104–105].

Таким образом, «Иов восстает против лживого подобия истинного Бога, против искажения Его царственности, преломленной господстве князя мира сего, против этой глумливой карикатуры: праведный отказывался признать в ней Лицо Того Господа, Которого жаждал увидеть» [33, с. 589–590].