Иоанн Шаховской: О грехе самоубийства и самоубийцах

Это было в 1921 году. У меня была сослуживица, молоденькая женщина. Она очень привязалась ко мне и поверяла мне свои переживания, хотя я была моложе ее годами.

Часто говорила она мне, что, несмотря на внешнее счастье, — муж боготворит, мать его, что редко бывает, на руках носит ее, не говоря уж о шестилетней дочурке, которая жить без нее не может, — она чувствует какое-то неудовлетворение, тоску, предчувствие, что она должна что-то такое сделать, ради чего ей дана жизнь.

Случилось так, что на несколько месяцев я уехала из Москвы и о ней не имела никаких известий.

Приехав, я пошла домой с вокзала, занятая мыслями о скорой встрече с близкими людьми, о своей знакомой я совсем не думала.

Вдруг неожиданно передо мной возник ее образ, внутри прозвучали слова: «Вы совсем меня забыли, зайдите, сейчас зайдите». Я оглянулась, увидела, что, свернув в сторону, могу зайти к ней. И, повинуясь этому призыву, пошла к ее дому.

Позвонила раз, другой — никакого ответа, начала стучать. Открыл, наконец, ее муж. Я спросила:

— Дома ли В.?

— Что вы, смеетесь надо мной, издеваться пришли? — закричал он на меня. — В. ведь умерла больше месяца тому назад!

Узнав, что меня не было в Москве и я иду с вокзала, он успокоился, рассказал про ее смерть и признался, что мой стук и приход помешали ему выпить яд, который стоял перед ним.

Я рассказала ему, почему пришла. Яд был уничтожен, мой рассказ потряс его, он дал слово не пытаться больше покончить жизнь самоубийством, а молиться о ней и о себе.

Больше я его не видела, но узнала, что года через два он женился и был счастлив.

О смерти же В. он рассказал, что они все трое заболели сыпным тифом, особенно тяжело болела девочка. Врачи считали ее состояние безнадежным.

Легче всех болела В., она уже выздоравливала и ухаживала за мужем и дочерью. Узнав приговор врачей, она всю ночь молилась, прося Господа сохранить жизнь дочери взамен ее жизни. Молитва эта была услышана.

Врач на другой день был поражен, увидев здоровую девочку и умирающую мать. Она скончалась в тот же день.

Самоубийство — страшный грех, большая беда и для погибшего, и для родных, что остались жить.

Часто бывает так: умер муж, жена скорбит, скорбит сильно, почти каждый день ходит на могилку; думы круглосуточно, с ними ложится спать, с ними встает, а порой и сна нет, и доводит себя до такого состояния, когда демоны уже над человеком имеют власть. Мы знаем об этом из опыта, через исповедь. Наступает ночь, и мнимый муж возвращается. Каждую ночь приходит, и жена уверена, что муж вернулся, и спит с ним. Утром он собирается, уходит, а ночью опять возвращается. Но это не покойный муж, а демоны, что приняли его вид. И частенько мы видим: если человек не опомнится, не обратится к Церкви — кончает жизнь самоубийством.

Расскажу и такой случай, я прочитал о нем в «Церковных Ведомостях». В г. Бузулуки, что близ Оренбурга, одно время жил богатый человек. Был у него любимый сын. По тем временам нашли ему невесту, и она была ему не по душе. Хотели женить, и он от обиды повесился. Для родителей был страшный удар. Они — люди верующие, во многие храмы подавали и в монастыри — просили молиться. И все отказались. Поехали во святой град Иерусалим. И там отказались. Святая гора Афон отказалась… Нашли одного затворника, который посоветовал им на свои средства на колокольном заводе отлить самый большой колокол и пожертвовать в церковь. Так и сделали. Когда епископ стал колокол освящать, ударил в него 12 раз, как это положено, звук пошел тяжелый, заунывный, и епископ сказал: «Нельзя звонить им ни в праздники, ни в пост, а только, когда выносят покойника». Стенки колокола часто запотевали, от этой влаги постоянно гнил на колокольне пол, и его меняли. А потом пришло письмо со Святой Горы, в котором было написано: мы пытались молиться за самоубийцу, но Господь не принимает наших молитв… Не принимает Он и колокольного звона… Колокол сняли и погребли в земле.

Можно ли молиться за самоубийц? По какому-то недоразумению вопрос этот некоторыми считается у нас как бы доселе не имеющим определенного решения в нашей Церкви или, по крайней мере, признается таким вопросом, который должен подлежать всестороннему обсуждению и пересмотру со стороны церковной власти.