Вениамин (Федченков) - Небо на земле

И это говорит о том, что о. Иоанн причащался достойно. Иначе у него не могло быть такого «дерзновения», тогда скорей было бы «утешение», «мир», «свобода», «слезы покаяния», и т. п. Так, как он — причащаются святые. Кроме того, — это соответствовало и его индивидуальному духу: он был человек исключительной силы решимости, твердости, насточивости, смелости, энергии, дерзновения.

Потому он и других священнослужителей призывает к таким же чувствам, ставя это именно в связь с Воскресением; а причащение есть воскресение и пасха для присутствующих.

«Воскресший», — говорит он, — «даровал нам величайшее дерзновение пред Богом воскресением и всепрощением Своим, всеискуплением Своим. И мы должны всегда дерзать, и не бояться, не унывать, не малодушествовать, не робеть, не стыдиться других, а весело и бодро смотреть на всех. Слава Тебе, Господи, сила всеочистительная, всеискупительная, сила всебодрая и всеободряющая, сила вседержавная, всепобеждающая, всеохраняющая, всепокрывающая, всепросвещающая!»

Какая сила и дерзновение!

Он дерзнул сказать и большее, на первый раз даже не легко понятное… Но лучше выпущу его слова.

«Даждь, иерей, должную часть, важность, достоинство, твердость священству, тобою носимому и действующему к славе Божией и спасению твоему и людей. И не взирай ни на чьи лица, ни на свое лице, и свои недостатки, грехи, или свои достоинства, но единственно на лице Христа Бога, Коего образ ты носишь, Коего представляешь, как ходатай Бога и человеков во время богослужения. Весь ты Божий, а не свой должен быть в это время. И самые грехи твои или лукавое по действу диавола воспоминание о них возверзи в покаянии на Господа, как Агнца Божия, вземлющего грех мiра; и не смущайся от воспоминания натиска их. Аминь, буди!»

Если так он чувствовал еще до причащения, тем понятнее его твердость и дерзновение после него. И Церковь знает об этом даре причащения. Тотчас же после пресуществления Даров она молится:

«Яко быти причащающимся во трезвение души, в дерзновение еже к Тебе». О том же «дерзновении» упоминается и в тайной молитве на последующей ектении. А после причащения — в благодарственной молитве, помещенной на ряду в служебнике и прямо говорится о твердости: «утверди нас в страхе Твоем», «утверди наша стопы», сделай твердыми, мужественными. Но чаще говорится о «животворящих» Тайнах.

Это оживотворение и ощущал в себе опытно о. Иоанн.

Отсюда у него возгорала и «вера непостыдная». Отсюда он получал и силу творить чудеса. Потому и мученики старались причащаться перед пытками, в чем убеждал их священномученик Киприан Карфагенский.

Так именно и видели мы, наблюдатели, на примере батюшки: чем дальше шла служба Литургии, тем больше он оживлялся. И не только душею, но даже и телом, в движениях, в лице: лицо его становилось розовым, одушевленным. Он весь наполнялся силою, жизнию. [11] Но об этом будет речь в житии его. Да — Евхаристия для него была «чашею жизни».

Но скажут: то был о. Иоанн, человек святой. А может ли обыкновенный грешник ощутить что либо подобное?

Конечно, степень даров, сила «жизни» зависит от святости души. Но и грешникам Бог дает Свою милость и жизнь, пусть меньшую, но все же великую и спасительную, только у них эта жизнь проявляется несколько иначе.

«Человеку грешному, нечистому, что нужно на всякий день и час? — спрашивает о. Иоанн. — Милость, очищение и освящение. Где эта благодать особенно подается и получается? В церкви. Когда? При богослужении и совершении различных таинств. А дома? Сообщается и дома, при усердной молитве; но нигде так обильно и действенно не изливается, как в храме.

Всякий человек есть больной душою, т. е. страстен, грешен, крайне немощен, нечист, мерзок, окаянен, беден, нищ, слеп, наг, мертв. Господь пришел с небесе на землю, чтобы «спасти погибшего» (Мф. 18, 11; Лк. 19, 10), и основал на земле Церковь Свою, чтобы всегда спасать хотящих спасения, всегда врачевать желающих душевного и телесного здравия… избавлять от бед и напастей и от нищеты душевной, и обогащать Божеством в причащении Святых Таин Христовых и в единении со Христом, покрывать наготу и безобразие наше, оживлять всегда на каждый день умирающих душой, греховною смертию… А между тем многие заблуждающие бегают от нее (Церкви), чуждаются ее, хулят ее. О бедные, несчастные, погибающие! Глядя на ваши удовольствия, на вашу жизнь поверхностно, подумаешь, что вы — здоровы, довольны и не нуждаетесь в Церкви… Но это по наружности; а в душе вы — бедны, больны, окаянны, нищи, слепы и мертвы.