Палестинский патерик

Но как ты просил еще, честный отче, написать тебе о святых отцах нашей Лавры, верно ли то, что, как говорите, слышали вы от некоторых об их жизни и их избиении и что показалось вам невероятным и для слуха даже невместимым, то я счел необходимым наперед коротко написать вам об этом, а потом приложить и главы из Божественного Писания.

Что касается до преславной жизни наших отцов, то и не время теперь, и не моему языку повествовать о том. Скажу только, что они были воистину люди божественные (если надлежит называть их людьми, а не Ангелами), от юности до глубокой старости пребывшие в подвиге, безмолвии и трудах по благочестию, старцы священнолепные, убеленные не волосом одним, но паче мудростию, добрые, смиренные, почтенные, целомудренные, истинолюбивые, непорочные, праведные, богобоязненные, удалявшиеся от всякого дела злого, не имевшие недостатка ни в каком добром качестве, преисполненные Божественной любви. Некоторые из них более пятидесяти и шестидесяти лет прожили, не выходя совсем из Лавры; иные и в церковь не выходили, а не только города не видали с тех пор, как уединились, украшаясь всякого рода добродетелями,— земные Ангелы и небесные человеки. За то и такого конца сподобились, за который, конечно, украсятся и венцом победным.

За одну неделю до взятия Святого града персами на нашу Лавру напали измаильтяне и расхитили все священные сосуды церкви. Из отцов большая часть заранее удалились, а более мужественные рабы Христовы остались в Лавре, не желая покинуть место. Варвары, схватив их, без милости мучили в продолжение многих дней, думая найти деньги у тех, которые ничего не имели из благ века сего; но потом, удостоверясь в тщетности такой надежды, пришли в бешенство и всех изрубили на части. Блаженные отцы с радостию и благодарением предали души свои Господу, так как издавна желание имели разрешитися и со Христом быти (Флп. 1, 23). Тела их, разбросанные там и здесь, много дней оставались без погребения, пока не возвратились мы из гор, где укрывались. При этом авва Никодим, увидев печальное зрелище избиенных отцов, пал без чувств, и его подняли и отнесли оттуда почти мертвым. Уже Модест преподобнейший, приступив, собрал в одно место останки святых, омыл их со многими слезами и, опрятав [6]по обычаю, положил эти святые и мученические мощи в обительской усыпальнице, затем, совершив над ними положенное молитвословие, он изрек о них слово Исайи: мужие праведнии вземлются, и никтоже разумеет; от лица бо неправды праведный; будет с миром погребение его (Ис. 57, 1—2). И: праведных души в руце Божией, и не прикоснется их мука. Непщевани быша во очию безумных умрети... они же суть в мире... и упование их безсмертия исполнено: и вмале наказани бывше великими благодетельствовани будут. Яко Бог искуси их, и обрете их достойны Себе... и яко всеплодие жертвенное прият я, и во время посещения их возсияют (Прем. 3, 1—7). Сказав это о святых отцах, он просил всех нас не оставлять нашего места, но мужественно переносить искушения, помня слова Господа, что узки врата и тесен путь, вводящий в живот (Мф. 7, 14), и слово Апостола, что многими скорбями подобает внити в Царство Небесное (Деян. 14, 22).

Склонившись на его увещания, мы пробыли в Лавре до двух месяцев. Но потом опять прошел слух о набеге варваров, и мы, убоявшись того, перебрались в монастырь аввы Анастасия, бывший недалеко от Святого града, стадий на двадцать, в котором в то время никого не было. Тут прожили мы почти два года, как сказанный Модест преподобнейший начал опять убеждать нас возвратиться в свое место и жить там. Послушавшись благого совета его, несколько нас тотчас перешли в Лавру, другие сделали это позднее, боясь блуждавших по соседству у нас сарацин, а некоторые совсем оставались в том монастыре, под игуменством преподобнейшего Иустина, постриженца Лавры, много лет прожившего в ней и просиявшего многими добродетелями, так что его удостоили и пресвитерского сана.

Этот богобоязнейший Иустин, благодатию Христовою, собрал в том монастыре большое братство, держа во всем устав и порядки святой Лавры нашей, так что во всей Палестине ни в одной киновии не найдешь такого благочиния. Цветет и множится обитель та более и более, и мы радуемся, помышляя, как во всей стране нашей, подобно звездам, сияет всюду семя святого отца нашего Саввы.

Мы же, смиренные, благодатию Божиею и попечением помянутого прежде преподобнейшего Модеста, живем еще более спокойно, чем в прежние годы, благодаря и славя Бога, мертвящего и жити творящего, единого творящего великие чудеса. Умилосердилась над нами благодать Его, и Он паче и паче [7]прославляет место наше, ради прежде усердно поработавших Ему святых рабов Своих. Благодать Его даровала нам отцом и пастырем Фому преподобнейшего, мужа многосведущего и украшенного всякими добродетелями, который с младых лет проводит здесь безмятежную подвижническую жизнь, кроток, братолюбив, сострадателен, смирен сердцем, усердный блюститель молитвенного чина и всего монастырского устава. Почему под его игуменством Бог и размножил новонасаждения обители нашей.