Η. О. Лосский - Воспоминания

Если бы после свержения болыпевицкой власти в России власть оказалась в руках таких изуверов, они опять скомпрометировали бы Церковь, и русская интеллигенция, начавшая возвращаться к ней, опять отпала бы от Церкви.

В Нью–Хевене я задумал написать книгу о характере русского народа. Благодаря богатой библиотеке Йельского университета, в которой русский отдел хорошо представлен, я с удобством мог собирать материалы для этой книги. Если же какой‑либо книги не было в Нью–Хевене, ее всегда можно было найти в богатейшей нью–йоркской Public Library. Положение резко изменилось, когда мы с сыном переехали в Лос–Анжелес. Поэтому на летние каникулы мы ездили в Нью–Хевен и жили, благодаря любезности профессора Вернадского и его жены Нины Владимировны (урожденной Свечиной), на даче их в 12 милях от города.

Переезд через всю Северную Америку с запада на восток дает много интересных впечатлений. Природа западных гористых штатов, средних степных и восточных холмистых весьма разнообразна, а в связи с этим и занятия жителей их сильно отличаются друг от друга. В штате Аризона, например, мы заехали к одному знакомому Андрея, адвокату, который бросил все дела свои в Нью–Йорке и купил ранчо, чтобы вести жизнь независимого человека. Владелец ранчо живет исключительно скотоводством. Когда я спросил у него, сколько у него рабочих, он ответил, что рабочих у него нет никаких: скот круглый год пасется и питается сам, не нуждаясь ни в каком уходе; владельцу ранчо остается только продавать его скупщикам, приезжающим в определенные сроки для этой цели.

В 1951 году исполнилось пять лет со времени моего въезда в США, и я, сдав экзамен, стал гражданином США. Для достижения этой цели необходимо сдать экзамен, на котором задаются вопросы о главных событиях истории Соединенных Штатов и о конституции этого государства. Чтобы быть уверенным в себе, я не удовлетворился брошюрою, в которой изложены эти необходимые сведения, и поступил в школу для подготовки к гражданству. Помещалась она в одной комнате в прекрасном здании большой элементарной школы. Преподавание вела учительница лет сорока; в одной части класса она занималась с группою, обучавшеюся английскому языку, а в другой части той же комнаты — с группою, обучавшеюся конституции США. Для получения свидетельства надо было учиться десять недель, приходя на один час два раза в неделю. Через пять недель я усвоил все, что нужно знать для экзамена, и моя учительница занималась со мною беседами о разных политических и социальных вопросах, а, кроме того, давала мне на дом и в классе различные книги, полезные для знакомства с разными сторонами истории и быта США. Все в школе были заинтересованы тем, что явился в нее восьмидесятилетний ученик, бывший профессор. Начальник школы и учительницы приходили знакомиться со мною. Они показали мне библиотеку школы и различные учебные пособия. Особенно понравились мне игры и занятия детей в детском саду на свежем воздухе: одни из них рисовали на бумаге красками на мольбертах, другие столярничали, третьи играли на кучах песку, четвертые делали гимнастику, пользуясь различными приспособлениями для этой цели. Учительница моя дала мне несколько литографированных статей о типах школы в США. Оказалось, что в Соединенных Штатах существует много весьма отличающихся друг от друга типов средней школы. Например, есть школы, в которых, как было в России, преподаются отдельные предметы, математики, языки, история, география и т. п.; в других же школах один какой‑либо предмет ставится в центр преподавания и остальные предметы группируются вокруг этого центра так, чтобы получилось единое целое. Педагоги ведут оживленные споры о достоинствах и недостатках различных типов школы.

Школьники издают журнал. Ко мне в класс пришли однажды две девочки двенадцати и тринадцати лет и задали ряд вопросов о моей книге, говоря, что хотят поместить в своем журнале мою биографию. Недели через две они принесли мне номер своего журнала. В нем были стихотворения и статьи школьников, рисунки и моя биография.

Американская школа глубоко отличается от старой русской, а также от современной, например, французской средней школы. В современной Франции средняя школа представляет собою нечто вроде изнурительной системы каторжных работ: дети в ней подавлены обилием принудительных работ, поглощающих все их силы и даже превосходящих силы; к тому же, многие работы бессмысленны, потому что в дальнейшей жизни не будут иметь никакого значения.