Софроний Сахаров: Старец Силуан Афонский

Мы говорим, что за девятнадцать веков христианской истории прошли целые сонмы свидетелей любви Христовой, и все же в необъятном океане человечества их так мало, они так редки.

Редки подобные свидетели потому, что нет подвига более трудного, более болезненного, чем подвиг и борьба за любовь: потому, что нет свидетельства более страшного, чем свидетельство о любви: и нет проповеди более возвышающей, чем проповедь любви.

Взгляните на жизнь Христа. Он пришел в мир, чтобы сообщить людям благовестие о вечной Божественной жизни, которое Он предподал нам в простых человеческих словах, в своих двух заповедях о любви к Богу и ближнему, и из евангельского повествования мы видим, каким искушениям подвергся Он от диавола, который сделал все, что мог, чтобы вынудить Христа хотя бы в чем-нибудь нарушить эти заповеди, и тем отнять у Него «право» давать их человеку. Посмотрите, что было в пустыне (Мф. 4; Лк. 4). По ответам Христа мы видим, что там была борьба за первую заповедь, т. е. о любви к Богу. Победителя в этой борьбе — Христа, исшедшего на проповедь, диавол окружает атмосферой непримиримой убийственной вражды, преследуя Его на всех путях, но и тут не достигает он своей цели. Последние удары, нанесенные Христу: предательство ученика-апостола, общее отступление и неистовые крики облагодетельствованной толпы: «Распни, распни Его»; но и здесь побеждает любовь Христа, о чем Сам Он категорически свидетельствует: «Дерзайте, Я победил мир» и еще: «Идет князь мира сего, и во Мне не имеет ничего».

Итак, диавол не смог отнять у Него право дать миру новую заповедь. Господь победил, и победа Его вечно пребывает, и уже никогда, и никто, и ничто не умалит этой победы.

* * *

Иисус Христос безмерно возлюбил мир: и эту любовь дано было действенно пережить Старцу Силуану, который и сам в ответ полюбил Христа и долгие годы провел в чрезвычайном подвиге за то, чтобы никто и ничто не отнял у него этого дара, и под конец жизни он мог бы, подобно великому Павлу, сказать: «Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч?… Я уверился, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь, не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8, 35–39).

Остановившись на словах Апостола Павла, мы поймем, что так говорить он мог лишь пройдя через все эти испытания. И всякий, идущий вслед Христу, как показал опыт веков, проходит чрез множество испытаний. Прошел чрез них и Старец Силуан.

* * *

Блаженный старец схимонах Силуан в течение сорока шести лет подвизался на Афонской горе в Русском монастыре Святого Великомученика Пантелеймона. В этом монастыре нам пришлось прожить около четырнадцати лет. В последние годы жизни Старца, с 1931 г. по день кончины его — 11/24 сентября 1938 г., просьбы вынудили нас написать его житие. Задача для человека, не имеющего ни дара, ни опыта «писать», — нелегкая: но мы все же решаемся, потому что глубоко и искренно убеждены в том, что на нас лежит долг поведать людям об этом воистину великом человеке.

Настоящая книга по своему содержанию предназначается для узкого круга людей, интересы которых сосредоточены на христианском подвижничестве, и потому главной заботой нашей является не литературное искусство, а возможно более точный «духовный портрет» Старца.

Все наше внимание при общении с ним было поглощено его духовным обликом с единственной целью личной «пользы». Мы никогда не имели идеи писать его биографию, и потому многое, что, естественно, должно было бы интересовать биографа, нам осталось неизвестным. О многом мы обязаны умолчать потому, что это связано с людьми еще живыми. Мы приводим здесь лишь небольшое количество фактов из жизни Старца, рассказанных им по разным случайным поводам во время наших частых бесед или же услышанных нами от других подвижников Святой Горы, друзей Старца. Мы полагаем, что складность сведений о его внешней жизни не составит существенного недостатка нашего труда. Мы были бы вполне удовлетворены, если бы нам удалось хотя бы отчасти выполнить более важную задачу, а именно — нарисовать духовный образ Старца тем, которые не имели счастья непосредственного живого общения с ним. Насколько мы имеем возможность судить и поскольку нам приходилось соприкасаться с людьми, это был единственный бесстрастный человек, которого нам было дано встретить на нашем жизненном пути. Теперь, когда его нет с нами, он представляется нам каким-то исключительным гигантом духа.