Софроний Сахаров - Старец Силуан Афонский

Тон речи Святого дает понять, что последнее рождение есть завершительное. Смысл его в том, что человек, получив дар благодати и познав при свете ее божественную жизнь, а вместе и свое падение, болезненным подвигом полагает себя в добре. Именно этот момент разумного самоположения в Божественном добре и является основным в жизни христианского подвижника. Проявляется он, как глубокая неудовлетворенность духа нашего всем, что есть на земле, и тоскою о Боге, жаждою Бога, горячим исканием Его.

Этот смысл, думаю, заключен и в словах Старца Силуана:

«Скучает душа моя о Господе, и слезно ищу Его.

Как мне Тебя не искать? Ты прежде взыскал меня,

И дал мне насладиться Духом Твоим Святым.

И душа моя возлюбила Тебя».

Иеромонах Софроний

См. прим. 12

Здесь и далее замечания игумена Никона. По указанию свв. отцов (например, Григория Синаита, Симеона Нового Богослова, еп. Игнатия Брянчанинова), человек переживает состояние полной оставленности, сознание своей гибели, бессилия и прочее для того, чтобы стяжать смирение и вполне оценить благодать Божию, вполне оценить Спасителя и Его дары человеку, и не приписать даров Божиих себе, своему подвигу. Это смирение начальное.

Объясняется жизнью человека. Чем больше грешит человек и не кается по силе своей, тем слабее говорит совесть, которая дает человеку чувствовать грех. Можно быть мертвым душою и не ощущать никакого интереса к духовной жизни, не ощущать греха и раскаяния.

По мере исполнения заповедей Божиих оживает душа, очищается, делается способной сильнее ощущать грехи, даже самые мелкие, пока не дойдет до духовного видения своей греховности. Это — 1-е духовное видение, по учению преп. Петра Дамаскина. Он говорит: «Первый признак здравия души есть видение грехов своих, бесчисленных, как песок морской».

«Свободное действие Духа Божия» на человеке не означает действия произвольного, беспричинного. Оно происходит в полном соответствии с духовным устроением человека, в чем проявляется и «свобода» человека, почти совсем им утерянная. У него осталась свобода только желать (да и то может быть не всегда), а делать он без помощи благодати Божией ничего не может.

Это так, если подвиг правильный и ведет к смирению. Если же подвиг неправильный, то он может удалить от Бога и вместо плодов Духа Святаго принести плоды бесовские.

Грех состоит в нарушении воли Божией, законов бытия, установленных Богом. Грех есть беззаконие (1 Ин. 3, 4).

Карфагенский собор правилом 130 предает анафеме тех, которые говорят, что святые в молитве Господней слова: «остави нам долги наша» произносят «по смирению, а не по истине». См. слова преп. Исаака Сирина о покаянии (Слово 71, с. 523, Москва, 1858 г.). Сисой Вел. просил перед смертью время на покаяние. Арсений Великий всю жизнь оплакивал свои грехи. Макарий Египет. сказал братии Нитрийской горы при последнем свидании: «восплачимте, братия», — и все заплакали. Все произведения еп. Игнатия Брянчанинова есть призыв к покаянию. И прочее, и прочее…

Истинная любовь невозможна без смирения, душою которого на земле является покаяние.

Подвижник с таким состоянием не может примириться.

При правильном подвиге это дается в конце подвига, когда достигнуто бесстрастие, а при неправильном скоро приводит к «прелести» со всеми последствиями ее: высокоумием, тщеславием, гордостью, бесовскими видениями.

Вследствие неправильности подвига.

Его.

См. прим. 1 Как это совместить?

По Игнатию Брянчанинову и всем свв. отцам, молитва человека должна быть молитвою покаяния, а не исканием благодати. Искание благодати есть признак «скрытой гордости». Все — неоплатные должники перед Богом, недостойные милости Божией. Мы все достойны ада. Вот что значили слышанные слова.

Совсем не так.

«Новое» — «держи ум твой во аде», а не ищи благодатных состояний, которых ни один человек недостоин. Долг наш перед Богом неоплатный. Наше дело сознавать этот долг и умолять Бога о прощении и благодарить Его за все милости. А дать благодать — дело милости Божией, а не плата за труд. Мы — рабы, которые обязаны исполнить все повеленное, чего не мог сделать вполне никто. Но и сделав, мы должны считать себя «рабами нестоющими» (см. Ев. Луки 17, 7—10).