Повесть о Варлааме и Иосафе

—И всем людям приходится подвергаться этому?— спросил царевич.

Ему отвечали:

—Не всем, но тем, у коих здоровое тело сделается болезненным.

— А если не всем,— продолжает разспрашивать юноша,— то известно ли, кого постигнут такие ужасы, или этого нельзя определить и предвидеть?

—Кто из людей может знать свое будущее,— ответили они,— и кто может безошибочно судить о нем? Это выше человеческой природы и есть удел только одних безсмертных богов.

Тогда царевич перестал разспрашивать; виденное и слышанное им так разстроило его, что он совершенно изменился в лице.

Немного дней спустя, Иоасаф на дороге опять встречает удрученнаго временем старика, с совершенно сморщенным лицом, с ослабевшими коленями, согбеннаго, совершенно седаго, беззубаго, едва говорящаго. Ужас охватил царевича. Велев привести его ближе, он начал разспрашивать о причине его необычайной наружности. Спутники же ему сказали:

— Он живет уже много лет; сила его постепенно уменьшалась, члены ослабевали, и ты видишь, до какого недуга дошел он теперь.

— А каков конец всему этому?

—Ничто иное, как смерть завершит все это,— отвечали вопрошаемые.

—И всем людям предстоит то же самое, или и это только некоторым?

—Без сомнения, если только преждевременная смерть не избавит кого от подобных недугов, то невозможно с течением лет не дойти до такого положения.

— В какия лета бывает это? И неизбежна ли смерть, нет ли средств миновать ея и не дойти до такого недуга?— спросил царский сын.

— Достигнув возраста 80, 100 лет — умирают, а иначе невозможно. Ибо смерть есть необходимость, с самаго начала присущая роду человеческому, и избежать ея нельзя.

После всего виденнаго и слышаннаго умный и благоразумный юноша зарыдал от всего сердца и сказал:

"Не сладка эта жизнь, полна всякой скорби и печали, если все это так. И как кто может быть беззаботным, кто совсем не знает, когда ему следует ожидать смерти, которая приходит не только неизбежно, но и нежданно".

Они продолжали путь далее, и царевич непрестанно думал о виденном и слышанном, постоянно вспоминая о смерти. С тех пор его видели всегда печальным и унылым. Он говорил самому себе: "Когда же смерть похитит меня, и кто будет вспоминать меня после смерти, тогда как время все предает забвению? По смерти я безследно уничтожусь, или есть какая-нибудь другая жизнь, другой мир?"

Обдумывая безпрестанно это и тому подобное, он начал бледнет и чахнуть. Когда же ему случалось быть на виду у отца, он притворялся веселым и безпечальным, не желая, чтобы отец знал его размышления. Он горел нестерпимым желанием встретит кого-нибудь, кто бы мог удовлетворить стремлениям его души и сказать хорошее слово о том, что его так интересовало. Поэтому, он опять начал разспрашивать упомянутаго воспитателя, не знает ли он кого-нибудь, кто бы мог удовлетворить его желаниям и успокоит ум его, ужасно блуждающий в размышлениях и не могущий отбросить мысли о смерти. Спрошенный, вспомнив о их предыдущем разговоре, сказал: "Я тебе уже и раньше говорил, как твой отец постоянно разсуждающих о том, что ты желаешь узнать, аскетов — одних велел казнить, других же неумолимо преследовал, так что теперь я не знаю никого из них, живущих в окрестности".

Царский сын, исполнившись гнева и очень огорчившись в душе, был подобен мужу, потерявшему большое сокровище и направившему все свои помышления на его розыскание. С тех пор он жил в постоянной скорби и в заботах; все мирския наслаждения и увеселения были в его глазах какою-то мерзостью, срамотою. Когда царевич находился в таком положении, стремясь обрести благо для своей души, его увидело Всевидящее Око, и не оставил его без внимания Желающий всем спасения и познания истины, по присущему Ему человеколюбию, и следующим образом показал ему путь, по которому следовало идти.

В это время жил один монах, безукоризненной жизни, отличавшийся красноречием и прошедший весь путь монашеской жизни. Из каких мест и из какого рода он происходил,—я не могу сказать этого. Он жил в одной пустыне, находящейся в стране Сенаарской, и был удостоен священства. Имя этого старца было Варлаам. Узнав по Божественному откровению о состоянии души Иоасафа, он оставил пустыню и отправился в обитаемыя места. Переменив свою одежду на мирскую, он сел на корабль и отправился в страну Индусов. Выдав себя за купца, он прибыл в город, где находился дворец царскаго сына. В этом городе он провел несколько дней, присматриваясь к обстановке царевича и разведывая о его приближенных. Узнав, что упомянутый выше воспитатель ближе всех к царскому сыну, он сказал ему наедине: "Я хочу объявить тебе, мой господин, что я купец и пришел из дальних стран. У меня есть один драгоценный камень, подобнаго которому еще никогда не находили. Я до сих пор никому еще не показывал его, тебе же я говорю о нем потому, что вижу в тебе мужа умнаго и смышленнаго, который может ввести меня к царскому сыну, чтобы я мог преподнести ему свой камень. Камень этот несравненно выше всего прекраснаго: он может слепых одарить светом мудрости, глухим открыть уши, немым дать голос и больных исцелить. Неразумных он делает мудрыми; злых духов изгоняет и все прекрасное и приятное щедро дает заслужившим этого".