Повесть о Варлааме и Иосафе

Если же Апостол, достигнувший третьяго неба и слышавший там неизреченныя слова, говорил так, то кто из подобных мне может измерить бездну таких тайн, совершенно познать их, а потому говорить о них что-нибудь уверенно, если только Глава мудрости, Руководитель немудрых не вложит в кого-нибудь это познание, следовательно, и эту уверенность. Ибо в Божией власти и мы, и разумения наши, и слова наши. От Бога же мы имеем истинное познание об устройстве вселенной; познание первых, средних и последних времен, перемены нравов, обычаев и внешних обстоятельств. Всему Он дал определенный размер и вес, великое могущество Котораго про-является всюду. Кто может противиться Его державной руке?! Человек, решившийся сделать это, подобен самой незначительной тяжести, положенной на одну чашку весов, когда на другую положена тяжесть всего мира; или же такой человек подобен капле росы на земле. Бог милостив ко всем: Он прощает людям их прегрешения, если они раскаиваются в них; никем Он не гнушается и никого из обращающихся к Нему не отвергает, ибо Он единый, благий и любящий Господь. Да будеть хвалимо, прославляемо и почитаемо святое имя славы Его во веки веков. Аминь".

Выслушав, Иоасаф ему заметил: "О, премудрый муж! Мне кажется, что если бы ты размышлял даже долгое время о том, как бы получше разъяснить предложенные тебе мною вопросы, то и тогда бы ты исполнил это не лучше, чем теперь. Ты мне так ясно доказал, что Бог есть Творец и Властитель всего мира, и в неопровержимых словах показал мне непостижимую человеческим умом славу величия Божия; выяснил, что никто не можеть ея постигнуть, кроме получивших особое о том откровение. Я удивляюсь твоей великой премудрости, блаженный муж! Но скажи мне, однако, сколько тебе лет? Где ты живешь? Какие мудрецы еще живут с тобою? Я всем сердцем, всею душою полюбил тебя за твое мудрое учение и не желаю в течение всей своей остальной жизни разстаться с тобою".

Старец же ему отвечает: "Мне около сорока пяти лет; живу я в Сенаарской пустыне, сподвижники же мои — люди, посвятившие свою жизнь и труды на то, чтобы явиться достойными наследовать царствие Христово на небесах".

Иоасаф же ему возразил: "Как это может быть? Ты на вид кажешься лет семидесяти, а говоришь, что тебе сорок пять лет? Мне кажется, что в этом случае твои слова неистинны".

"Если ты,— отвечал Варлаам,— спрашиваешь, сколько мне лет от рождения, то ты верно определил, что мне около семидесяти лет. Но я вовсе не включаю в годы своей жизни то время, которое я прожил в мирской суете. Ибо, когда я жил плотью, порабощенный грехами, то духовно был мертв, так что я никоим образом не могу годы смерти включить в годы жизни. С тех же пор, как для меня мир распят и я для мира (Гал. 6, 14), сбросив с себя прежняго человека, растлеваемаго страстями, уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившаго меня и предавшаго Себя за меня (Гал. 2, 20). Годы, прожитые мною в такой жизни, я и называю годами спасения, прожито же их мною около сорока пяти. Потому-то я и определил тебе свой возраст этим числом и, как видишь, вполне согласно с разумом и сообразно с целью своей жизни. Отныне и ты веди такой счет на том основании, что чуждые всего добраго, живущие во грехе, тратящие свою жизнь на позорныя, страстныя удовольствия суть подлинные мертвецы, неспособные к истинной жизнедеятельности. Один мудрец совершенно справедливо назвал грех вечною смертью. Апостол говорит: Когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такия дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их — смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец — жизнь вечная. Ибо возмездие за грех — смерть, а дар Божий — жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 6, 20, 23)".

Услышав это, Иоасаф говорит: "Так как ты не включил времени, прожитаго тобою в угождение плоти, в годы своей жизни, то и смерть, которою умирают все, по-твоему не следует считать смертью"?

"Без сомнения,— отвечал старец.— В этом случае я разсуждаю по предыдущему и ничуть не боюсь сей временной смерти и даже не называю ея смертью, если она постигнет меня на пути исполнения заповеди Господа, а считаю это скорее переходом от смерти в лучшую, совершеннейшую жизнь, сокровенную во Христе. Святые, желавшие достигнуть вечной жизни, весьма тяготились настоящею земною, почему Апостол говорит: Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный. От того мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище, только бы нам и одетым не оказаться нагими. Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью (2 Коринф. 5,1, 5). И в другом месте: Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7, 24). И опять: Имею желание разрешиться и быть со Христом (Филип. 1, 23). Пророк восклицает: когда прийду и явлюсь пред лице Божие! (Пс. 41, 3 ).