Н Познанский - Заговоры; Опыт исследования происхождения и развития заговорных формул

До сих пор в разбиравшихся песнях не было еще намека на святых. Но известно, как часто святые выступают в обрядовых песнях в качестве действующих лиц. Возьмем для примера случай, когда в песне святые занимаются хозяйственными работами (напр., пашут). Откуда взялся такой сюжет? Из апокрифа? Зачем потребовалось обрабатывать в песне такой мотив? Может быть действовало религиозное чувство, как при создании духовного стиха? Мне кажется, что ни апокрифы, ни религиозное настроение не имели здесь решител но никакого значения. Все произошло как результат приложения к обрядовой песне приемов заговорного творчества. А почему в заговоры попали святые, мы видели. Интересно, что в самых заговорах встречаются сюжеты совершенно параллельные песенным. Сходств , по моему, произошло вовсе не от заимствования песней у заговоров или наоборот. Нет, сюжеты родились сходными независимо друг от друга. У нас, напр., в колядских песнях рассказывается о Христе, пашущем в поле. А вот немецкий заговор от болезни Adel у нас ее называют "волосом").

Unser Heiland ackert.

Was ackert er?

Er ackert immer hin und her,

In die Ling und Lang, in die Kreuz und Quer,

Er ackert zuletzt drei Wurmer her,

Der eine ist schwarz,

Der andre ist weiss,

Der dritte ist roth,

Der Wurm ist todt *89.

По другой редакции пашет Христос и Петр. Заговор кончается характерной фразой - Hiermit sind dem NN alle seine Wurmer tot *90. На что подобное заключение указывает, мы уже видели при исследовании мотива мертвой руки. Хотя заговор и представляет из се я рифмованный стих, однако, это отнюдь не песня. Он никогда не пелся и сложился под влиянием симпатического приема лечения "волоса". Прием такой: разрывают землю, отыскивают дождевого червя, привязывают его к больному месту и оставляют так умирать. В есте со смертью дождевого червя умрет и внутренний червь-волос. Или же толкут несколько червей и привязывают к больному месту *91. На лечение червем, по моему мнению, и указывает отмеченное выше окончание заговора. Рассказ о Спасителе, разыскивающем ервей, явился для того, чтобы оправдать такой прием лечения. Рассказ вовсе не взят из какого-нибудь апокрифа; он создался, так сказать, на месте. Что первоначально говорилось не о пахании Христа, а только о пахании знахаря, свидетельствует следующая редакция:

Ich fur auf einen Acker,

[Auf dem Acker] da fand ich drei Wormer,

Der einen war weiss,

Der ander war schwarz,

Der dritte war roth... *92.

В украинских заговорах наблюдается подобный же процесс зарождения на почве обряда мотива работающих в поле святых. Там в качестве приворота (средство заставить любить кого-нибудь) употребляется "плакун-трава" золототысячник. Всякий, кто ею умываетс , вызывает в других такое сильное к себе расположение "що при одном взгляде аж плакать хочецця" *93. Такова ее могучая сила. Но, как во всех подобных случаях, возникает вопрос: откуда же эта сила? Шаблонно и решение. Привлекается святая личность. Наз ание травы дало и первый толчок к подобранию сюжета известного направления. Трава родилась из слез Божьей Матери. Потому она и всем травам мати, поясняет голубиная книга. Что предание родилось от названия травы, а не наоборот, подтверждает то обстоят льство, что сами знахарки, объясняют происхождение названия ее из свойств самой травы, а не из легендарного рассказа о ее происхождении: "таке мення од того, що як хто подивицця, то аж плакать хочецця" *94. И самое место нахождения травы (трясины) им ет скорее отношение к темным силам, чем к Богородице *95. Именно трясины народ считает убежищем нечисти. О том же свидетельствует и общий характер всех приворотов. В громадном большинстве случаев в них обращаются к темным силам, а не к светлым. Таким образом, можно предполагать, что Богородица оказывается привлеченной только впоследствии для объяснения чудесной силы травы. Рождается приблизительно такой заговор:

Божа Мати ходила,

Се зiлля родила,

I се зiлля рвала,

Божа матiр помiч довала *96.

Заговор читается при собирании травы. От этого заговора уже совсем недалеко и до того, чтобы заставить Б. Матерь работать в поле. В одном заговоре, читающемся при собирании трав, находим следующее:

Святий Аврам все поле горав,

А Сус Христос сiяв;

Матiр Божа копала I порожденним, благословенним сасам

На помiч давала..." *97.

Таким образом, мы видим, как мотив работающих в поле святых может развиваться совершенно самостоятельно благодаря заговорному приему творчества. Для этого не требуется существования более раннего соответствующего рассказа, как для создания мотива отс реливания болезней не требовалось предварительного существования подобного апокрифа. Обратимся теперь к обрядовым песням, также говорящим о работающих в поле тых.