Махабхарата

Сута Госвами сказал:

Когда могущественный Шринги услышал, что на плечах у его почтенного отца лежит мертвое тело, его сердце воспылало гневом и яростью. Сверкая глазами, он посмотрел на Кришу и, даже не вспоминая о том, что речи человека мудрого надлежит быть доброй и благосклонной, сказал:

– Каким образом на плечах у моего отца оказалась дохлая змея?

Криша сказал:

– Дорогой друг, царь Парикшит преследовал оленя в лесу и только что нацепил мертвую змею на плечи твоего отца.

Шринги сказал:

– И чем же мой отец прогневал этого злочестивого царя? Скажи мне правду, Криша, берегись, чтобы я не пустил в ход свое могущество, обретенное благодаря подвижничеству.

Криша ответил:

– Царь Парикшит, сын Абхиманью, охотился и, поразив своей оперенной стрелой оленя, последовал за ним один в глухую чащобу. Блуждая в этой чащобе, царь так и не смог отыскать оленя, но наткнулся на твоего отца и спросил у него, [не видел ли он оленя], но твой отец не проронил ни слова. Мучимый голодом, жаждой и усталостью, царь вновь и вновь спрашивал твоего отца об олене, а затем попросил у него воды, но твой отец оставался безмолвным и неподвижным, точно столб каменный. Естественно, он не мог ответить, потому что соблюдал обет молчания. И тогда царь концом лука положил ему на плечи мертвую змею. О Шринги, царь вернулся в Хастинапур, а твой отец, преданный своим религиозным обетам, и по сию пору все в том же положении.

Сута Госвами сказал:

При этих словах сын мудреца замер в неподвижности, его немигающие глаза налились кровью от ярости. Взбешенный отрок, казалось, готов был спалить весь мир своим гневом. Все еще в бешенстве, он притронулся к воде и, использовав все свое могущество, проклял царя.

Шринги сказал:

– Этот многогрешный царь осмелился нацепить дохлую змею на плечи моего дорогого старого отца, свершающего свое религиозное покаяние. Поэтому на седьмой вечер, начиная со дня нынешнего, могущественнейший из змеев Такшака, повинуясь силе моих слов и побуждаемый своей собственной яростью, смертельно ужалит этого многогрешного царя, оскорбителя брахманов, обесчестившего династию Куру. Во исполнение моего проклятия Такшака предаст этого царя в руки бога смерти.

Сута Госвами сказал:

Прокляв царя, разгневанный Шринги вернулся к отцу, по-прежнему сидевшему на пастбище с мертвой змеей на плечах. Это зрелище повергло Шринги в еще большую ярость, по его щекам побежали слезы горя и сострадания.

– Дорогой отец, – сказал он, – когда я услышал, что этот злочестивый властитель Парикшит оскорбил тебя, я пришел в такое негодование, что наложил на него ужасное проклятие. Этот худший из Куру вполне заслужил такую кару! Через семь дней лучший из змеев Такшака отправит его в ужаснейшее обиталище бога смерти.

– О брахман, – ответил опечаленный отец своему взбешенному сыну, – о дорогой мой сын, то, что ты сделал, мне отнюдь не по душе. Так не подобает поступать отшельникам, ибо этот царь – лучший из людей и мы живем в его царстве. Он всегда защищал нас и следовал правилам справедливости. Я не оправдываю его поступка, но, мой сын, такие, как мы, отшельники при всех обстоятельствах должны прощать святого царя. Нарушение божеских законов, без сомнения, приведет к печальнейшим последствиям.

Если мы лишимся защиты царя, то окажемся в плачевном положении. Мой сын, в этом случае мы не сможем мирно вести свою отшельническую жизнь. Если царь защищает нас в соответствии со священным законом, мы можем спокойно укреплять свою добродетель, а добродетельность (она) требует, чтобы частью своего благочестия мы делились с нашим заступником-царем. А царь Парикшит, как и его прадед, всегда хорошо защищал нас, как всякий царь должен защищать всех своих подданных.

Он наверняка не знал, что я соблюдаю священный обет молчания, и поэтому не могу о нем позаботиться. Должно быть, он сильно страдал от голода и утомления. Ты поступил худо, проявив незрелость и несдержанность. Ни при каких обстоятельствах ты не должен был проклинать царя. Он этого не заслужил.

Шринги сказал:

– О отец, даже если я поступил опрометчиво, даже если я навлек на себя твое неудовольствие, сказанное мною уже невозможно изменить. О отец, мое проклятие все равно сбудется, ибо я не могу говорить ложь, даже в шутку, тем более, когда налагаю проклятие.

Мудрец Шаунака сказал:

– Я знаю, мой сын, о твоем ужасном могуществе, о том, что твои слова не могут не сбыться. Ты никогда не произнес ни одного лживого слова, и твое ужасное проклятие непременно осуществится. Тем не менее долг всякого отца – исправлять заблуждения сына, даже если он и взрослый, дабы он достиг добронравия и приобрел вечную славу. А ты ведь совсем юн, можно сказать, еще дитя, хотя и достиг больших успехов в подвижничестве и теперь поступаешь, как властелин мира. Случается, что в сердцах великих могущественных людей гнев достигает чрезмерной силы. Хотя ты и преспел в осуществлении религиозных принципов, все же, учитывая, что ты мой сын, совсем еще отрок, а также то, что ты поступил опрометчиво, под влиянием мгновенного порыва, я считаю своим долгом исправлять твои недостатки. Ты должен стать миролюбивее. Для поддержания своей жизни употребляй простую лесную еду и подавляй в себе гнев, так ты убережешь себя от нарушения религиозных принципов.