Махабхарата

Шри Вайшампаяна сказал:

– Да будет так! – ответил Видура брату, и вместе с Бхишмой договорился о проведении священных поминальных обрядов в нарочно отведенном для этого месте. Царские жрецы вынесли из города пылающие сверкающие огни во главе с Аджйахомой. Они умастили его гроб лучшими благовониями и цветочными плетеницами, покрыли его со всех сторон тканью: гроб был украшен прекраснейшими цветочными плетеницами, материями и драгоценностями. Его родственники, близкие друзья и царские советники стояли рядом, молясь за упокой усопшего, и, когда льва среди царей возоложили на роскошно изукрашенный катафалк, который повлек за собой почетный эскорт, они увезли его, бережно укрытого вместе с Мадри. Этому зрелищу придавали особую красоту белый царский зонт, белые опахала из яковых хвостов; скорбную мелодию выводили всевозможные музыкальные инструменты. Сотни людей от имени Панду раздавали груды драгоценностей, чтобы милосердие ускрило его вознесение в небесные чертоги. Затем [для раздачи населению от имени Панду] они принесли большие сверкающие белые зонты и прекрасные одежды.

Жрецы в белых одеяниях подбавляли топленое масло в пылающие жертвенные костры, которые двигались перед катафалком. Тысячи учителей, правителей, торговцев, ремесленников, в рыданиях изливая свое горе следовала за покойным повелителем.

– Он покинул нас, – кричали он, – и мы погружены в нескончаемую скорбь. У нас больше нет нашего величайшего защитника. Куда же отправится теперь наш повелитель?

Не переставая рыдать, все Пандавы, с Бхишмой и Видурой, поставили гроб Мадри и Панду, льва среди царей, всегда верного правде и всегда победоносного, в красивом лесном уголке на берегу Ганги. Затем его тело было спрыснуто различными благоуханиями, умащено чистейшей желтой сандаловой пастой и омыто благовонными малсами с тончайшими запахами, почле чего оно было быстро окроплено водой из золотых кувшинов, а затем простерто на слое лучшей сандаловой пасты и смешанного с алоэ сока тунги. Затем тело завернули в сверкающее белое полотно, произведенное в его собственной стране. Прикрытый саваном, повелитель людей все еще казался живым, и лежа на своем драгоценном ложе, достойном этого тигра среди людей, он продолжал свркать, как и при жизни.

Жрецы, хорошознающие обряды погребения, дали необходимыое позволение, и тела царя и Мадри, красиво украшенные, умащенные топленым маслом и сандаловой пастой с примсью тунги, падмаки и других дорогих благоуханий были подожжены. Увидя, что оба тела пылают, мать Панду закричала: "Мой сын! О Боже, мой сын!" и, сломленная горем, внезапно повалилась наземь. Видя, что она упала в безграничном отчаянии, все жители столицы и окрестных деревень горько возрыдали, ибо они любили царя, и зрелище его убитой горем матери разрывало им сердца.

Не только люди, но и все другие существа, даже бедные животные оглашали воздух печальными криками, словно были в предсмертной агонии.

Бхишма, сын Шантану, Видура с его необыкновенной широтой ума и все Кауравы изливали в рыданиях свое горе. Затем Бхима, Видура, царь Дхритараштра, их родственники и все женщины Куру свершили ритуальное возлияние. О царь, когда сыновья Панду, бледные и сумрачные от горя, совершили возлияние, мальчиков окружили также рыдающие государственные сановники. В ту ночь молодые сыновья Панду спали на голой земле, не вернулись домой и все горожане во главе с брахманами, они все лежали рядом с мальчиками. Двенадцать ночей весь город, включая маленьких детишек, оставался там вместе с Пандавами. Ни в одном сердце не было никакой радости, никакого удовольствия, все чувствовали себя больными и разбитыми.

Шри Вайшампаяна продолжил:

Затем Видура, царь Дхритараштра, Бхишма и остальные члены семьи принесли Панду священный запас еды и нектара. Они также накормили тысячи людей и ученых брахманов, раздавая лучшим из брахманов превосходные деревни и грцды драгоценностей. Когда Пандавы, гордость рода Бхаратв, омылись и облачились в новые одежды, горожане увели их с собой в Хастинапуру. Продолжая скорбеть об усопшем царе, жители столицы и окрестных деревнь испытывали такое чувство, будто поеряли своего лучшего друга или родственника.

По окончании поминальной церемонии шраддха Вьясадева, видя, как безутешно горюет народ и как горько оплакивает свою утрату его мать Сатьявати, сказал ей:

– Счастливые времена окончились, быстро надвигаются тяжелые времена. Отныне каждый день будет приносить все более тяжкие грехи, ибо земля лишилась своей простодушной юности. Наступает ужасный век, исполненный заблуждений, всевозможных грехов, век, который несет жесточайший ущерб принципам религии, праведного повдения и священным обрядам.