Джеймс Кугел - Как быть евреем

Ю.Л.Да, это случалось.

Д.Д.И выскочить из этой неловкой ситуации невозможно. То, что человек — еврей, окружающих интересует все меньше, кроме разве что небольшого числа записных антисемитов. Он чувствует себя преимущественно русским, считает Россию своим домом — хотя некоторые русские смотрят на него иначе, чем на самих себя. Ощущать свое еврейство — это не то чтобы постоянная, каждодневная проблема, но она глубоко связана с осознанием своего «я». И вот он находит решение — а если это нельзя назвать решением, то, по крайней мере, это шаг, который должен облегчить его положение. Я говорю «он», поскольку имею в виду главным образом молодых мужчин-евреев. Женщины тоже могут вступать в смешанные браки, но у них при этом несколько иная мотивация, менее завязанная на обществе в целом, а больше — на семейных взаимоотношениях.

Ю.Л.Все это слишком отдает психоанализом. Довольно необычно для профессионального банкира…

Д.Д.Ты прав, но я почти закончил. В любом случае его решение ничем не отличается от того, которое собираешься принять ты. Он понимает, что женитьба на православной заметно облегчает его двусмысленную ситуацию… Надеюсь, мои предположения к тебе вообще не относятся; в противном случае ты простишь меня. Однако есть один показательный момент, который роднит твой случай с другими подобными. Наш еврей, готовый упасть в объятия православной, но пребывающий в колебаниях, высказывает последнее, очень необычное желание: чтобы брак был заключен раввином. Разумеется, он назовет с десяток причин, почему у него возникло такое странное желание: он собирается это сделать «для своих родителей» (хотя на самом деле родители чаще всего хотят, чтобы он ничего подобного не делал!); его престарелые дедушка и бабушка почти при смерти, и им нежелательно сообщать, что невеста внука — не еврейка… И так далее. Все эти причины ничего не стоят. В том числе и его убежденность в том, что таким образом он утверждается как еврей, — на самом деле он свел свое еврейство почти к нулю. Подлинный смысл его поступка состоит в следующем: он хочет, чтобы православная Россия приняла его в свои объятия как еврея. Просто жениться на девушке, отметившись в загсе, — значит уйти в подполье, а он слишком ощущает себя евреем и хочет это продемонстрировать. Поэтому он должен жениться на ней как еврей, гарантией чего служит присутствие раввина: таким образом он очищает свое еврейство от любых пятен. И уже тогда факт его принадлежности к еврейству становится по-настоящему случайным и малозначащим, о чем свидетельствует неизменное присутствие его жены — что ему и нужно.

Ю.Л.Да, все это звучит убедительно, хотя и несколько обидно. Но скажите мне, почему вам так трудно поверить, что два человека могут просто полюбить друг друга и решить пожениться? Вы сами говорите, что быть евреем в современной России — в общем-то, дело несущественное как для самих евреев, так и для неевреев. Точно так же думаем и мы с Аней. В самом деле, никому из нас это даже в голову не приходило, пока речь не зашла о свадьбе.

Д.Д.Хорошо, но зачем тебе тогда раввин?

Ю.Л.Забудем о раввине, я уже отказался от этой идеи. Конечно, глупо было полагать, что я найду раввина, который согласится с нашим основным тезисом: принадлежность к еврейству — вещь абсолютно несущественная. В конце концов, ему платят, чтобы он думал и поступал в прямо противоположном духе.

Д.Д.Любопытно, однако, услышать подобный экономический аргумент из уст поэта — возвращаю тебе шар… Но послушай: любовь к нееврейкам — это не только сердечные дела, но в некотором смысле социальная пантомима. Мне кажется, если ты спросишь свое сердце и хорошенько подумаешь, то все поймешь. Мне совсем не доставляет удовольствия говорить тебе это. Вряд ли можно представить себе что-то более индивидуальное и особенное, чем выбор будущей жены. И ты прав, довольно неприятно ощущать, что подобный выбор обусловлен чем-то иным, помимо сугубо личных, уникальных предпочтений. Однако же какой-нибудь ученый, к примеру антрополог, тут же отметит: брак — это прежде всего и главным образом социальный институт, и всякое индивидуальное решение представляет собой еще и публичное заявление, адресованное более широкому сообществу; это заявка на занятие места внутри этого сообщества. Не посчитай абсурдом то, что я скажу, но твое заявление о вступлении в брак отчасти имеет отношение к твоей нынешней и будущей еврейской самоидентификации в обществе. И в нем отчетливо звучит: «да и нет» — вернее, «да, но нет».