Айзек Азимов - Путеводитель по Библии

Быт., 11: 7. Сойдем же, и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого.

Можно, конечно, возразить, что это не является настоящим свидетельством раннего политеизма. Ведь нетрудно представить, что Бог по-царски использует слово «мы», или обращается к сонму ангелов, или даже, с христианской точки зрения, — к ипостасям Троицы.

Но тем не менее, насколько известно из истории религии, ранние верования всегда были политеистическими, а монотеизм является более поздней стадией в развитии религиозных воззрений.

Аккуратно и лаконично, но с чрезвычайной мощью и красотой первые тридцать четыре стиха Библии излагают историю сотворения мира. В них описываются шесть актов творения, следующих один за другим в течение шести дней:

Быт., 2: 2. И совершил Бог к седьмому дню дела Свои… и почил…

Быт., 2: 3. И благословил Бог седьмый день, и освятил его…

Здесь отмечается традиционное введение субботы — дня, отличного от остальных дней недели и посвященного Богу [1] «…Седьмой день недели, посвященный воспоминанию этого божественного покоя, сохранил за собой у евреев название субботы (у нас же значение этого дня перешло на воскресенье, причем заменено и самое содержание воспоминания)» (Толковая Библия, или Комментарий на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета / Под ред. А.П. Лопухина. Т. 1. Пятикнижие Моисеево. Пг, 1904; Бытие, примеч. к главе 2: 2). .

Роль, которую играл день субботний в иудаизме, вначале была совсем незначительной, но впоследствии стала огромной. Линией одного из самых крупных водоразделов в еврейской истории стало вавилонское пленение. Оно пришлось на VI в. до н. э., и в дальнейшем мы будем возвращаться к нему неоднократно. Именно эта линия водораздела, относящаяся к VI в., будет подразумеваться, когда речь пойдет о периоде «до пленения» или «после пленения».

В текстах, относящихся к периоду «до пленения», суббота в Библии почти не упоминается, и, похоже, значение ее для израильтян было не столь велико. Но в период «после пленения» соблюдение субботы приобретает огромную важность: евреи скорее согласились бы умереть, чем нарушить этот обычай.

Заманчиво предположить, что соблюдение субботы имело вавилонское происхождение и что для евреев в изгнании оно приобрело новый смысл. Первые главы Бытия никоим образом не могут свидетельствовать о глубокой древности субботы в ее наиболее священном значении: в настоящее время широко признается, что история сотворения мира окончательно оформилась после вавилонского пленения и в действительности представляет собой вариант вавилонского мифа о сотворении мира, очищенный от политеизма и примитивизма и изложенный самым возвышенным языком, на какой только было способно еврейское духовенство.

История сотворения мира входит в число тех фрагментов первых книг Библии, которые в окончательной форме вышли из-под пера еврейских священников вскоре после пленения. Эти фрагменты являются частью так называемого Жреческого кодекса (англ. «Priestly codex») и в библеистике обычно обозначаются латинской буквой «Р». Отличительные черты Жреческого кодекса — беспристрастность и насыщенность сведениями статистического и генеалогического характера.

Как только заканчивается версия сотворения мира по Жреческому кодексу, начинается новая версия:

Быт., 2: 4. Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо.

Отличительной чертой здесь является неожиданное использование выражения «Господь Бог»: ведь о Боге на протяжении первых тридцати четырех стихов говорилось просто «Бог».

Еврейское слово, переведенное здесь как «Господь», состоит из четырех еврейских букв — Йод-Хе-Вау-Хе (YHVH), которые произносятся традиционно (но ошибочно) как «Иегова» — по причинам, которые будут объяснены позже. Современные ученые полагают, что звучание этого слова точнее передается как «Яхве».

Если «бог» — это название божества вообще и если в Библии слово «Бог», написанное с прописной буквы, означает единое Божество, то Яхве — особое имя этого единого Бога. Для древнего человека имена имели очень большое значение: они считались своего рода продолжением личности. Согласно народным верованиям, произнесение имени вслух давало контроль над тем, кто носит это имя. Поэтому имена считались магическим орудием, а в период «после пленения» евреи неодобрительно относились к магии — не оттого, что они не верили в ее существование, но потому, что магические действия обычно совершали именем языческих богов.