Эрвин Люцер - Крест Гитлера

Итак, мы начинаем...

Рудольф Гесс, сын немецкого оптового торговца и студент Мюнхенского университета, написал отмеченный наградами очерк, отвечающий на вопрос: «Каким будет человек, который возведет Германию к ее прежним высотам?». Встретившись в 1920 году с Гитлером, он был поражен тем, насколько сказанное им подходило к этому человеку. Гитлера очерк заинтересовал, да и автор, который обладал такой сверхъестественной проницательностью, произвел на него благоприятное впечатление. Неудивительно, что они стали близкими друзьями.

Первое и самое главное, писал Гесс, это должен быть человек из народа, укорененный в массах настолько, чтобы знать психологию обращения с ними. Именно такой человек может заслужить доверие народа, что должно, однако, быть только внешней видимостью.

Во-вторых, в действительности этот человек не должен иметь ничего общего с массами, потому что в случае необходимости ему не должно стать дурно от вида крови. Великие вопросы всегда разрешались «огнем и мечом». Образ для общества должен поддерживаться независимо от фактических деяний.

В-третьих, он должен быть человеком, готовым ради достижения своих целей растоптать ближайших друзей. Ему следует быть чрезвычайно суровым, в случае необходимости, способным раздавить людей сапогами гренадеров. 3 3 William L. Shirer, The Rise and Fall of the Third Reich (New York: Simon & Schuster, 1960), 48.

Гитлер поклялся, что будет таким человеком — по наружности как выходец из народа, но с характером совершенно другим. Когда потребуется жестокость, он сможет действовать сильно и решительно. Он сделает то, что люди из масс не смогут. Он не будет уклоняться от жестокости.

Неофициально Гитлер готовился к войне; публично он произносил речи о своем стремлении к миру. Неофициально он наслаждался порнографией; публично он настаивал на правильном поведении — никакого сквернословия, никаких скабрезных шуток в его присутствии. Временами он мог быть очаровательным и прощающим, но в большинстве случаев он был чудовищно жесток, как, например, когда настойчиво потребовал, чтобы заговорщики были «повешены на крюках для мяса и медленно задушены при помощи струны от пианино. При этом удушение должно периодически слабеть, чтобы усилить агонию смерти». Неофициально (и иногда публично) он с гордостью высказывался о своей честности, хотя часто наслаждался своим умением лгать. «Если потребуется поддержка масс, немецкий народ должен быть введен в заблуждение»,— рассуждал он.

Гитлер изобрел зверства, показанные в фильме «Список Шиндлера» — представлении средствами кино всего лишь небольшой части «окончательного решения». («Окончательное решение еврейского вопроса» — так называлось физическое уничтожение евреев как народа в официальных документах Третьего Рейха. — прим. ред .)

Он был комком противоречий. В Вене он сохранял черствый хлеб, для того чтобы кормить белок и птиц, и всего лишь через несколько месяцев после прихода к власти подписал три части закона о защите животных; и в то же время получал неистовое наслаждение от фотографий великих европейских столиц в огне. Особый восторг он испытывал от бомбардировок Варшавы и Лондона, и был рассержен на коменданта Парижа за то, что тот не предал этот город огню.

Он мог растрогаться до слез, разговаривая с детьми, и радоваться завершению строительства еще одного концентрационного лагеря. Сострадательный и даже великодушный для семьи и друзей, он исполнялся мстительной ярости ко всем, включая близких, кто становился на пути осуществления его замыслов. Он мог быть очаровательным и жестоким, великодушным и беспощадным. «Тот, кто произносил слова Иисуса, — сказал о нем Роберт Уайт,— ненавидел все человечество».

Гитлер интересен для нас тем, что его диктатура пользовалась весьма широкой поддержкой народа. Возможно, никогда еще в истории диктатора не любили так сильно. Он обладал редким даром побуждать народ следовать за собой. Коммунистические лидеры типа Ленина и Мао Цзедуна взошли к власти при помощи революций, совершенных ценой миллионов погибших людей, и как следствие, были ненавидимы массами. Гитлер завоевал поддержку не только среднего класса, но также студентов и профессоров университетов. К примеру, даже великий психолог Карл Юнг рос, одурманенный «великим феноменом национал-социализма, на который весь мир смотрит с изумлением».