Георгий Завершинский - Верю! Слава Тебе, Боже! Как верить несмотря ни на что

На иконе Богочеловека Христа запечатлен знакомый нам образ, свойственный каждому человеку. Однако икона не производит впечатления обычного рисунка или фотографии – нечто непередаваемое и таинственное присутствует в лике Христа. Он бездвижен и внешне не эмоционален, но исполнен внутренней энергии и движения.

Икона притягивает и активизирует духовные силы человека. Перед ней хочется собраться и внутренне испытать себя, пытаясь быть похожим на ее образ. Икона написана красками на доске и вполне материальна. Как достигается эффект ее таинства?

Специальная техника письма, особые тона и символика… Но есть еще одна важная вещь, без которой икона не завершена. Надписание имени – Христа, Богородицы, святых – делает икону активной и действенной. Это устремляет наше сердце к той личности, чье имя надписано. Происходит личная встреча, а тайна личности Бога и человека остается нетронутой. Это необъяснимо всех привлекает и воссоединяет божественное и человеческое. Без исследования и научного обоснования…

Иконой общения является Литургия. Именно ее тайна лежит в основе нашего бытия перед Богом. И эта тайна имеет вещественное измерение – хлеб и вино. Они приготовлены с произнесением имени Христа и воспоминанием Его жертвы. Теперь те, кто слышал и с верой принимал в этом участие, не будут употреблять их в пищу, только чтобы насытиться. Значит, хлеб и вино необратимо изменились!

Причастие есть принятие их внутрь… Вспомним о принципе иконы – тайне, а не разумном обосновании происходящего. Надписание имени завершает икону. В Литургии имя произносится вслух во время приготовления таинства и в момент вкушения. Так завершается икона общения – подлинной встречи человека и Бога.

Звучит имя Христа, упоминание Его жертвы и имя того человека, который эту жертву принимает как тайну личного богообщения. Здесь не ставится вопрос о достоинстве человека – оно определяется не разумом и не чувствами, а божественным присутствием.

Никто не ходит в гости к человеку с плохой репутацией. Ведь можно себе навредить – что скажут люди. Сначала следует навести справки о том, кто приглашает. Когда о нем говорят что-то нехорошее, визит стоит отменить.

Если бы так «рассуждал» Бог, то наша встреча с Ним никогда бы не состоялась. Было время личного общения в раю, а потом все поменялось. Честно взглянув внутрь себя, весьма немного «райского» обнаружим там. Как быть с нашей «репутацией» перед Богом, чтобы надеяться пригласить Его в свое общение?

Ради веры стоит побеспокоиться, тогда можно получить иную репутацию. Ставший человеком Божий Сын – Христос – открывает Своему Отцу скрытое в человеке достоинство и в корне изменяет его репутацию. Вера во Христа – это, по сути, наше согласие принять свою «новую репутацию» перед Богом, чтобы встреча и общение с Ним могли состояться.

Почитание святыни, встреча и общение с Богом приходят к нам в таинствах. Поклонение другим богам или идолослужение также уповает на тайну. Как не ошибиться?

Убили священника… Ножом во время разговора, в пылу горячей полемики. Молодой человек в ужасе от совершенного бегает по улице с жутким криком и ранит ножом себя. Свидетели потом рассказывают, что он все время повторял: «Я убил святого по указанию сатаны».

Чувства человека могут им быть доведены до последней грани. Юношеская пылкость порой недалека от сверхвозбудимости и приводит к неконтролируемой реакции. Это наступает мгновенно и поглощает человека. Затем бывает поступок, обрекающий человека каяться всю последующую жизнь. Действительно ли при этом действует сатана?

У Гоголя описан образ схимника, который не стал молиться за колдуна – великого грешника. Тогда тот убил святого. Затем наступает «Страшная месть» – таково и название повести – восстают все мертвецы от Киева до Карпат и «вонзают свои зубы в колдуна».

В эпическом окончании повести брат убивает брата, и после смерти обоих Бог дает право убитому судить своего убийцу. Жестокость казни поражает Самого Бога, и Он не принимает в рай судью брата-убийцы, обрекая его на вечное созерцание придуманной им мести. Не совсем, скажем прямо, евангельский сюжет…