Антон Тихомиров - Догматика без догматизма

Итак, всякая человеческая речь о Боге будет ограниченной и искаженной. Об этом необходимо помнить, чтобы не путать те образы и понятия, которые мы используем в речи о Боге с Ним самим.

Итак, когда речь о «руке Божьей», об «ухе Божьем», о «лице Божьем», о «крыльях Божьих» и т. д., это все лишь образы, которые нельзя понимать буквально. Однако, говоря о «любви Бога» или о «гневе», о Его «раскаянии», или о том, что «Он слышит молитвы», «Он смотрит на нас и все видит», – часто мы склонны понимать такие выражения все же почти буквально. Но ведь и они, как и первые, являются всего лишь перенесением на Бога человеческих черт: внешних и внутренних. Сказать, что Бог видит или слышит – значит употребить такой же образ, только более тонкий, как и говорить, что у Него есть глаза или уши. Все эти образы создают у нас ощущение Бога, как некоего отдельного Сверхсущества, с пусть и не физическими, но какими-то «духовными» глазами, ушами, руками и ногами.

Но если мы говорим о Боге, как о некоем Существе, пусть даже высшем, то мы все равно представляем Его одним из множества других существ, вольно или невольно ставя на одну доску с ними. Мы не проводим между Богом и существами этого мира кардинального различия, которое должно было бы быть. Но Бог не может быть Существом, подобным другим существам. Бог – это что-то совсем, совсем Иное. И хотя, как уже говорилось, любая терминология будет ограниченной, все же нам постоянно нужно искать новый язык, чтобы адекватно говорить о Нем, не примитивизируя Его образа, не представляя Его старичком, восседающим на облаках.

Бог не может быть одним из множества тех, что существуют в этом мире, путь даже самым могущественным. Бог – это не одна из сил, пусть и самая могущественная, не одно из существ, пусть и самых совершенных, не одна из индивидуальностей, пусть даже самая идеальная. Нет. Отношения Бога с миром надо описать как-то иначе. В богословии предпринималось и предпринимается много попыток найти такие описания. Вот для примера лишь одна цитата из проповеди знаменитого лютеранского богослова Пауля Тиллиха, здесь Бог предстает не как некое Существо по ту сторону этого мира, а как сама основа или как глубина бытия.

«Бог – таково имя этой бесконечной и неисчерпаемой глубины и основы всего бытия. Эта глубина и обозначается словом «Бог». И если это слово для вас мало что значит, переведите его и говорите о глубинах вашей жизни, об источнике вашего бытия, о том, что для вас важнее всего, что вы принимаете безоговорочно всерьез. Может быть, для этого вам придется забыть все традиционные представления о Боге, с которыми вы знакомы. А может быть даже и само это слово. Ибо если вы знаете, что Бог – это глубина, то вы уже знаете о нем немало. Вы уже не можете называться атеистом или неверующим. Ведь вы не можете подумать или сказать: «У жизни нет глубины! Жизнь мелка. Реально лишь то, что лежит на поверхности!» Если вы можете утверждать это вполне серьезно, тогда вы атеист, в противном же случае – нет. Кто знает о глубине, знает и о Боге».

Бог здесь – это не некое отдельное существо, но таинственная глубина всякого существования. В других работах Тиллих говорит о Боге еще точнее, как о глубине и одновременно как о бездне бытия. Глубине, потому что из нее проистекает, с нею связано все существующее. Бездне, потому что Бог кардинально отличен от всего существующего и Его нельзя, как это происходит в пантеизме, просто идентифицировать с миром. И такой язык не является «либеральным нововведением». Для сравнения приведу слова св. Григория Богослова: «Божественная природа есть как бы некое море сущности, неопределенное и бесконечное, простирающееся за пределы всякого понятия о времени и природе. Если наш ум попытается создать слабый образ Божий, созерцая Его не в Нем Самом, но в том, что Его окружает, то этот образ ускользает от нас прежде, чем мы попытаемся его уловить, озаряя высшие способности нашего ума, как молния, ослепляющая взоры». Бог для св. Григория – «море сущности», и эти слова точно перекликаются с рассуждениями Тиллиха о Боге, как «глубине бытия». И все же, даже такие возвышенные образы остаются всего лишь образами. Как бы мы ни старались, нам не дано выйти за пределы возможностей нашего языка, нашего разума и наших чувств.

Да, Бога нельзя определить, тем более используя для этого предметы, понятия и явления нашего мира. Тем не менее, когда мы произносим «Бог», мы имеем в виду нечто особенное, скажем, не стул, не красоту, не число двадцать семь. Мы понимаем: есть Бог и есть то, что Богом не является.