Леонид Бежин - Дивеево. Русская земля обетованная

Перенесение мощей преподобного Серафима Саровского в Дивеево. 1991 г .

Некая загадка – в воздействии личности Серафима, его святого образа, внушавшего веру даже неверующим. Очевидно, власти смутно осознавали, что вскрытие мощей не лишит их благодатной силы и не подорвет благоговейного почитания старца среди народа. Да и неизвестно, к чему это приведет: сколько уже было протестов и возмущения против подобного вскрытия. Верующие вставали на защиту, поднимались всем миром. Безоружные, не боялись нацеленных на них винтовок, готовы были умереть, но не допустить осквернения святынь. Поэтому выход один: точно так же, как мощи были обретены, они должны быть… утрачены. Так же, как ожили, – должны сгинуть, исчезнуть, кануть.

Иными словами, умереть.

И вот с мощами разыгрывается плохонький, банальный, второразрядный детектив: в апреле 1927 года их тайно вывозят из Сарова. Впрочем, если бы тайно… нет, собственно, вывозят открыто, даже демонстративно, напоказ, но, чтобы обмануть верующих, которые, оберегая святыню, неусыпно следят за каждым шагом властей, применяют хитроумный трюк. На виду у всех запрягают четверо саней (каждые – с конвоирами, все честь по чести), и в каких из них мощи – пойди догадайся. Ямщики, подышав в задубевшие рукавицы, взнуздывают всхрапывающих, застоявшихся на морозе лошадей. И сани разлетаются в разные стороны, поднимая снежную порошу. Миг – и они исчезли в мутном тумане.

Дальнейшее – предания, легенды, основанные на слухах и домыслах. Согласно одной легенде, на одной из стоянок конвой, сопровождавший мощи, напился, вповалку уснул, и верующие их похитили и спрятали. В такое хочется верить: подобные легенды отвечают народному чувству, желанию справедливости, жажде чуда, в конце концов. Красивая, обнадеживающая версия – не плохонький детектив. Но вряд ли такое возможно, право же, вряд ли: весь ход событий, их неумолимая логика, да и дальнейшая судьба мощей это не подтверждают.

Итак, мощи не уничтожили, нет, большевики на это не решились, – видимо, из того же подспудного, глубоко загнанного страха. А может быть, возобладала просветительская, унаследованная от века Разума (большевиков с просветителями многое связывает – достаточно вспомнить богиню Разума, восседавшую при якобинцах в соборе Нотр Дам) установка: точно так же, как на месте взорванного храма строили школу, останки святого должны были храниться в музее. Как исторический экспонат, занесенный в опись, под инвентарным номером. Храниться рядом с останками других наших пращуров, извлеченными из земли археологами, ведь это тоже свидетельство о далеком прошлом. Хранятся же в музеях иконы и церковная утварь, вынесенные из храмов, – не как культовые предметы, а произведения искусства, образцы творчества безымянных художников. Вот и так называемым мощам там самое место…

Так и поступили. Правда, в музейной витрине мощи не выставили, – видно, не осмелились. И не позаботились о том, чтобы провести научную атрибуцию и оставить подробную опись. Вот еще возиться с костями умерших святош! Нет, их просто запрятали подальше – сначала в кладовые московского Страстного монастыря, ставшего антирелигиозным музеем. После же 1934 года, когда монастырь был разрушен, перевезли из Москвы в Ленинград. Поместили их в запасники Музея истории религии и атеизма. Подчеркнем: музея – и все-таки храма, поскольку расположен был музей в Казанском соборе со знаменитой, украшенной колоннами галереей. Там их и обнаружили зашитыми в мешковину (на рукавичках была надпись: «Преподобие отче Серафиме, моли Бога о нас») зимой 1991 года: утраченные мощи были вновь обретены. Обретены на радость верующих, почитателей старца Серафима.

Умершие – воскресли!

Что ж, извольте, непременно будем, не замешкаемся, не припозднимся, к сроку пожалуем. А как же иначе, раз в дом зовете, угощение готовите, раз сваха Макаровна – она на язык-то острая, балагурить мастерица – сговорилась и все уладила. Сергей Васильевич давно просил ее подыскать невесту: время приспело семью заводить, сколько можно бобылем куковать. Хочется, чтобы любимая жена по утрам у зеркала пышные волосы расчесывала и косу заплетала, чтобы рядом детишки белоголовые возились, чтобы в горнице чисто было и к обеду из горшка наваристыми щами потягивало (наваристыми, сметаной сдобренными да с мозговой косточкой). И потому обещал не поскупиться, если Макаровна сумеет ему угодить. Божился, что с пустой торбой не отпустит, а щедро наполнит, да еще сверху горсть-другую присыплет, как у них в Арзамасе положено.