Ольга Клюкина - Святые в истории. Жития святых в новом формате. IV–VII века

Перед отъездом в Египет август Диоклетиан приносил жертву в храме Аполлона, где главный жрец по внутренностям быка предсказал римлянам победу и возвестил, что Аполлон повелел избивать жителей Александрии до тех пор, пока лошадь императора не утонет по колени в крови.

После длительной осады, когда стены Александрии все же были взяты приступом, легионеры ворвались в город и стали убивать всех, кто встречался им на пути. Солдаты врывались в дома, выносили оттуда золото и ценные вещи. Цезари часто в качестве награды отдавали легионерам город на разграбление, просто определяя срок – три дня, десять…

При въезде в город Константин следовал за императором. Вдруг лошадь Диоклетиана споткнулась о тело убитой женщины, поскользнулась в луже крови и упала на передние ноги. Заметив это, Константин воскликнул: «Смотрите, пророчество жреца сбылось! Колени императорского коня красны от крови!»

И тогда Диоклетиан отдал приказ по всем центуриям прекратить расправу над мирными жителями и мародерство.

Вскоре Константин принял участие в персидской кампании против царя Нарсеса, выиграв несколько сражений и сумев спасти остатки армии Галерия. Прибыв в Антиохию, чтобы отпраздновать победу над персами, Диоклетиан почтил Константина не только повышением в военной карьере, но и особыми почестями. Когда старший август объезжал город, рядом с ним на колеснице сидели армянский царь Трдат и Константин. Галерий, как пишут очевидцы, шел рядом пешком, взявшись за поручень, как лакей у стремени своего хозяина. Этого унижения он никогда не простит Константину…

23 февраля 303 года в Никомедии начались беспримерные в истории гонения на христиан – в городе была сожжена главная христианская церковь и убиты тысячи верующих.

А на следующий день появился тот самый эдикт Диоклетиана против христиан, согласно которому, как пишет Лактанций, «людей, исповедовавших эту религию, следовало лишить всякого почета и достоинства, подвергнуть пыткам, и, к каким бы рангам или сословиям ни принадлежали, все они подлежали судебному преследованию. Сами же они не могли высказываться ни о несправедливостях, ни о прелюбодеянии, ни о грабежах, в конце концов, они лишались и свободы слова» («О смерти гонителей»).

«Даже имея сто языков, столько же уст и голос железный, я бы не в силах назвать был все виды злодейств и кар имена изложить, которые причиняли судьи праведникам и безвинным людям», – пишет Лактанций, который своими глазами видел эти страшные события.

В 304 году в Риме Диоклетиан торжественно отпраздновал двадцатилетие своего правления, после чего объявил, что покидает трон. Многие говорили, будто к этому шагу заболевшего и за год резко угасшего августа подбил и даже угрозами склонил Галерий.

1 мая 305 года в Никомедию съехались высшие чиновники, консулы, сенаторы, чтобы стать свидетелями исторического момента передачи верховной власти.

Ни для кого не было секретом, что Галерий унаследовал трон Диоклетиана. Вторым августом был назван воевавший в этот момент в Британии Констанций, отец Константина. Главная интрига состояла в выборе двух цезарей.

Среди тысяч зрителей на трибунах был и Лактанций, с репортерскими подробностями описавший это событие.

Диоклетиан произнес краткую прощальную речь, в которой сказал, что состарился, мечтает о покое и готов передать власть в более сильные руки.

Затем перед зрителями появились Галерий и высшие чины императорской гвардии. В первых рядах стоял Константин, выделяясь среди всех высоким ростом и царской осанкой. Многие ожидали, что сейчас будет названо именно его имя.

Галерий сделал знак рукой, и глашатай громко выкрикнул имена новых цезарей:

– Флавий Север!

И затем:

– Дайя!

«Все были ошеломлены. Наверху, на трибунале (возвышении), стоял Константин. Все недоумевали: неужели Константину сменили имя, когда вдруг Максимиан (Галерий), протянув руку назад и оттолкнув Константина, вывел на всеобщее обозрение Дайю, – пишет Лактанций. – Сняв с того одежду частного лица, он поставил его в центре. Все удивлялись – откуда он взялся? Никто, впрочем, смутившись, не осмелился громко возражать, придя в замешательство от неожиданной новости. Диоклетиан набросил на него свой пурпур, сбросив его с себя, и вновь стал Диоклом. Затем он спустился, его провезли как старого царя через весь город на повозке и отпустили на родину».

Несомненно, новость о том, что Галерий объявил цезарем не его, а своего племянника Максимина Дайю, явившегося из придунайских степей, была большим ударом по честолюбию Константина.