Леонид Кавелин - Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

Поклонившись месту Рождества и Яслей, богомольцы со свечами в руках обходят остальную часть Вертепа, принадлежащую исключительно латинам и отделяющуюся от первой дверями, ключ от которых находится у францискан; но они не препятствуют желающим посетить ее. Эта часть пещеры весьма походит на наши киевские: она состоит из узких коридоров, иссеченных в скале, которые, проходя почти под всем храмом, образуют род лабиринта. В некоторых местах скала иссечена глубже и обширнее и образует род келий, очевидно служивших убежищем для какого-либо святого пустынника, который пожелал провести свою жизнь вблизи места Рождества Христова. Теперь в этих местах сделаны престолы. Первый направо престол Св. Иосифа воздвигнут в 621 году. Верные хотели почтить опекуна Христова на месте, где родился Христос, там, где, по сохранившемуся преданию, отдыхал святой Иосиф Обручник в течение нескольких дней своего пребывания в Вифлеемском Вертепе. Рядом с престолом Св. Иосифа престол святых младенцев; по преданию большая часть этих невинных жертв брошена в эту пещеру. Затем следует престол одного из латинских святых Евсевия Кремонского, погребенного в этом месте. Далее опять находятся два престола, стоящие друг против друга: один означает место гроба святой Павлы и дочери ее Евстохии, а другой – гроб блаженного Иеронима с запрестольным изображением его. Первые две были римские матроны из знаменитого рода Гракхов и Сципионов. Они последовали в Святую Землю за Иеронимом и основали в окрестностях Вифлеема несколько монастырей, которыми и управляли. Павла умерла в 404 г. на ложе своей дочери мирною кончиной. Евстохия умерла пятнадцатью годами позже, погребена в том же самом гробе. Она была так привязана к своей матери, что их никогда не видали порознь. Во время болезни Павлы она оставляла ее лишь на краткое время, чтобы у колыбели Спасителя просить Его милости лечь с нею в одном гробе; смерть и соединила их навеки. Картина над их гробом представляет обеих умерших лежащими рядом в одном гробу. Прекрасна мысль, пишет Шатобриан, вдохновившая художника придать им совершенное сходство в чертах лица. Дочь можно узнать лишь по молодости и по белому на голове покрывалу. Путь одной по этой юдоли плача был короче, другой – длиннее, но обе счастливо достигли цели. Иероним сделал надпись на их гробе.

Пещера блаженного Иеронима кончает ряд этих пещер. Она самая большая после Вертепа Рождества Христова, квадратная, освещена окном сверху. Иероним жил 38 лет в Вифлееме, где скрылся и затворился от света, оплакивая грехи свои и ожидая последней минуты. На этом-то месте, называемом Oratorium Hieronimi, этот муж, именуемый в Римской Церкви святым и в восточной блаженным, черпал вдохновение у самого источника Христовой веры. Там он трудился над латинским переводом Библии, который Западная Церковь признала за достовернейший для себя под названием Вульгаты. Там трудился он день и ночь, учил детей страху Божию и грамматике; там обучался сам разным языкам; отсюда писал письма ко всем известным людям своего века; отсюда громил еретиков и писал изъяснения на творения отцов Церкви. Он умер в 420 г. по Р. X. на 82 году от рождения. Над престолом, который находится в этой пещере и посвящен имени бл. Иеронима, так же как и над его гробом, поставлено художественное изображение достопамятного старца, задумавшегося над своим переводом Библии.

Описывая свое пребывание в тихом Вифлееме одной из своих учениц, оставшейся в пышном Риме, блаженный Иероним делает замечательное сравнение жизни светской и уединенной: «В Риме, посреди богатства, могущества и обширности этого города, ты должна принимать других и сама видаться с ними, слушать или говорить, и невольно окружать себя людскою толпою; а все это не согласуется с решимостью посвятить себя тихой и уединенной жизни. Ибо одно из двух: или мы видим приходящих к нам и должны прервать молчание, или, не приняв их, подвергнуться осуждению в гордости. А потом для отдания визитов идем в пышные портики и среди подстрекающего шепота слуг входим в позлащенные двери… А в селе Христовом – в Вифлееме – царствует сельская простота. Ничего не слышим кроме псалмов, везде тихо и спокойно. Куда ни обратишься, там или земледелец воспевает «аллилуйя», идя за плугом, или покрытый потом жнец поет псалом, или садовник, подрезывая кривым ножом гнилую леторосль, поет что-либо из Давидовых песней… Такова-то поэзия этого затишья: она свирель пастуха, она услада и помощь поселянина в обработании земли» (из письма Иеронима к римлянке Марцелле).