Анатолий Хлопецкий - Русский самурай. Книга 1. Становление

Готовил себя к будущим сражениям и он сам: тренировался со стрелковым оружием, прикидывал, где на передовой могут понадобиться знания, полученные в Кодокане. Страха перед возможной смертью не испытывал – его состояние постоянной готовности к схватке такого страха не предполагало. Смущали душу доходившие и сюда слухи об измене на фронтах, о неразберихе в командовании, о Распутине.

Не считая одиночества, во всем остальном Василий Ощепков довольно легко вписался во владивостокское общество, хотя даже его уникальное по тем временам образование здесь, в океанском, флотском городе, не производило особенного впечатления. Поначалу его принимали за выпускника местного Восточного института, чье солидное здание гордо высилось на Пушкинской улице.

Институт готовил переводчиков, а также администраторов, товароведов и даже коммерсантов, приспособленных к работе в азиатских условиях. «Восточники», среди которых было немало и младших армейских и флотских офицеров, не хуже Василия знали японский и английский, да еще совершенствовались в истории религий Азии, этнографии и новейшей истории стран Дальнего Востока.

Разница была в том, что у большинства из них, в отличие от Василия, знания эти были книжными, проверенными только на очередных «репетициях» – так назывались осенние, февральские и мартовские ежегодные экзамены. Выпускникам Восточного института не хватало того уникального опыта, который дается многолетней жизнью в чужой стране. А люди с таким опытом были очень нужны, и не только в коммерции.

Поэтому неудивительно, что однажды вечером за столик кабаре «Шато-де-Флер», где ужинал Василий, попросил разрешения присесть неприметный господин в штатском. Сославшись на общих знакомых, он проявил немалую осведомленность в жизненных обстоятельствах своего визави.

Пряча усмешку, новый знакомец, под бойкие куплеты певичек «Шато-де-Флер», негромко рассказал Василию всю его биографию, начиная с обстоятельств рождения и младенческих лет; сказал, что не имел чести знать лично преосвященного Николая, но люди его преосвященства неоднократно, особенно во время Русско-японской войны, сносились через его ведомство с военнопленными, и это было весьма полезно для Российской армии.

Разговор продолжили, выйдя из шумного, ярко освещенного кабаре в сырые ветреные потемки малолюдной улицы. Господин не скрыл, что имеет отношение к разведывательному отделению штаба Приамурского военного округа, и с удовлетворением услышал спокойный ответ Василия:

– Я всю жизнь буду считать себя обязанным армии: если бы не военные, неизвестно, уцелел бы я в неразберихе сахалинской эвакуации.

– Ну что ж, может быть, пришло время отдавать долги, – не то в шутку, не то всерьез отозвался новый знакомец.

Его особенно интересовало, сможет ли Василий, если понадобится, вернуться в Японию и сохранились ли у него какие-либо связи на Сахалине.

Договорились, что пока новое знакомство ни к чему его не обязывает: «Акклиматизируйтесь на родине, живите спокойно, – посоветовал собеседник. – Да, кстати, вас ведь должна коснуться мобилизация – призывной возраст. Не возражаете поработать пока военным переводчиком? Заодно попросим подучить кой-кого из наших людей вашим борцовским премудростям. Согласны? Ну и прекрасно».

Вероятно, военная разведка Приамурского военного округа раньше нашла бы применение разносторонним способностям своего нового сотрудника, но в первых числах марта само это ведомство пережило немалые потрясения: в связи с событиями февраля 1917 года в России были арестованы не только генерал-губернатор Приамурья Гондатти, но и командующий войсками округа генерал Мищенко. Возникли новые органы власти, представлявшие в городе Временное правительство. Одновременно 3 марта были созданы Советы рабочих и солдатских депутатов.

Василий и сам не мог бы сказать, где отныне протекала его основная работа: по вопросам тонкостей японского языка к его консультациям прибегали даже искушенные преподаватели Восточного института. Что касается Спортивного общества, то в июле 1917 года оно объявило набор на курсы для подготовки сотрудников городской милиции: события Февральской революции, разогнавшие прежних стражей порядка – городовых, не самым лучшим образом сказались на общественном спокойствии. Обыватель затосковал о порядке и безопасности. В программе милицейских курсов под пунктом 8 значилась и «японская борьба для самообороны – дзюу-дзюцу». На курсы принимались «лица мужского пола, грамотные, в возрасте от 20 лет». Работы прибавилось.