Клод Тилье - Мой дядя Бенжамен

— Фата из Варц, милостивейший государь, — вторично отвешивая поклон, ответил ему Фата.

— Фата, вы негодяй, теперь я не сомневаюсь в этом, — сказал дядя, — но вы мне ответите за это.

— Вот как! — Обратился маркиз к Фата. — Ты разве знаком с этим человеком?

— Очень мало, клянусь вам, господин маркиз, я познакомился с ним за обедом у господина Менкси, но раз он так непочтителен к дворянину, я больше и знать его не хочу.

— А я как раз только что начинаю узнавать тебя, — сказал дядя.

— Как, господин Фата из Варц, — сказал маркиз, — вы обедали у этого чудака Менкси?

— Это вышло совершенно случайно, всемилостивейший государь, я как раз в это время проходил через Корволь. Мне прекрасно известно, что Менкси не такой человек, с которым следует поддерживать знакомство. Он — горячая голова, человек, кичащийся своим богатством и мнящий себя равным дворянину. Ай! ай! Кто это ударил меня сзади ногой?

— Я, — ответил Бенжамен, — за господина Менкси.

— Теперь вам здесь больше нечего делать, — сказал маркиз Фата, — оставьте нас вдвоем с вашим шутником.

— Ну, — обратился он к Бенжамену, — ты не желаешь поклониться мне первым?

— Поклонись первым ты мне, и я отвечу тебе, — сказал дядя.

— Это твое последнее слово?

— Да.

— Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь?

— Слушай, — сказал дядя, — я отнесусь с уважением к твоему званию и ко всему, что касается этикета и докажу тебе, как я сговорчив.

И, вытащив из кармана монету в пять сантимов, он подбросил ее в воздух.

— Говори: орел или решка? Кто выиграет, тот поклонится первым и не будем больше к этому возвращаться.

— Наглец! — произнес раскормленный, толстощекий управитель. — Разве вы не понимаете, что вы оказываете неуважение всемилостивейшему господину? Будь я на его месте, я давным-давно приказал бы наказать вас батогами.

— Друг мой, — сказал Бенжамен, — занимайтесь лучше вашими письмами, ваш господин платит вам за то, чтобы вы обкрадывали его, а не за то, чтобы вы давали ему советы.

В эту минуту смотритель охоты зашел дяде за спину и ударом кулака сбил его треуголку в грязь.

Бенжамен был необычайно сильным человеком. Он оглянулся назад, — самодовольная улыбка, вызванная столь удачной проделкой, играла еще на лице смотрителя, — одним ударом кулака дядя сшиб этого вооруженного человека с ног, тот упал на землю и оказался лежащим наполовину во рву, наполовину в кустарнике, окаймлявшем дорогу. Товарищи хотели помочь ему подняться, но маркиз остановил их.

— Пусть, — сказал он, — негодяй научится тому, что право на дерзость не принадлежит черни.

Так как дядя продолжал упорствовать, господин Камбиз приказал схватить его и отвести в замок. Влекомый вперед, подталкиваемый сзади, стесненный своей шпагой, Бенжамен всячески противился чинимому над ним насилию, раздавая тумаки направо и налево. На соседних полях работали крестьяне, дядя стал звать их на помощь, но они остерегались вмешиваться и, чтобы угодить маркизу, даже смеялись над мучениями Бенжамена.

Войдя во двор замка, маркиз Камбиз приказал запереть ворота, созвал колоколом всю замковую челядь и, когда вынесли два кресла для него и управителя, устроил род совещания по поводу дальнейшей судьбы моего бедного дяди. Перед этой пародией на суд Бенжамен оставался по-прежнему гордым, сохраняя насмешливый и презрительный вид.

Храбрый управитель подал голос за двадцать пять ударов плетью и двадцатичетырехчасовое заточение в замковой башне, но маркиз на этот раз был в благодушном настроении.

— Можешь ли ты что-нибудь привести в свое оправдание? — спросил он у Бенжамена.

— Бери свою шпагу и отойдем со мной на триста шагов от замка, и я покажу тебе, как я умею защищаться, — отвечал последний.

Тогда маркиз поднялся с кресла и произнес:

— После совещания суд присудил присутствующего здесь осужденного поцеловать маркиза де Камбиза, владельца всей округи, бывшего лейтенанта мушкетеров, начальника над вольной ловлей в уезде Кламеси и т. д. и т. д. в то место, в кое вышеназванный сеньор укажет.

И начал спускать свои штаны. Слуги, поняв его намерение, громко закричали: «Да здравствует маркиз Камбиз!» и захлопали в ладоши. Бедный дядя просто зарычал от бешенства. Он потом рассказывал, что боялся, как бы его не хватил апоплектический удар. Два охотника, получившие от маркиза распоряжение при первом же сигнале с его стороны стрелять, взяли дядю на прицел.

— Раз, два, три, — считал маркиз.