Ибрагим Абдуллин: Поднять на смех!

У тетки Марфы договор с колхозом: они ей — бредень, она им — рыбы свежей в столовую.

— Заходи к тому мыску! — командует Марфа. — Там вытаскивать будем.

И снова:

— Не шлепай ножищами-то, дьявол!

— Куда ты все торопишься?

Наконец вытаскиваем. Улов неожиданно оказался совсем неплохой: три порядочные щучки, пара щурят, дюжина окуней. Подлещики.

Марфа рада:

— Ну, вот, бог не поскупился! И нам на ушицу хватит! Может, еще разок пройдем; а? Вон до тех камышиков.

— Нет уж, хватит.

— Хватит так хватит, — соглашается Марфа. — Ты пока растряси бредешок, разложи на травке, пусть сохнет, а мы с Серафимушкой рыбку поделим.

Расстилаю бредень на берегу, очищаю от травы и сучков. Мать с сыном колдуют над уловом. Что-то долго они. Серафимушка меряет щук четвертями, Марфа прикидывает вес на руке.

— Эта щучка длинна да толста, — раздумывает она. — А эта коротка да толста. Чисто полено. В ней побольше мяса-то…

Подхожу. Улов разложен на пять кучек. Удивляюсь:

— Впятером, что ли, бредень таскали?

— Чего ты? — говорит Марфа. — Считай сам. Один пай — в столовку, за бредень, так? Второй — мне. Третий — тебе, хоть и бестолковый ты. Четвертый — Серафимушке, он кузов носил. А пятый, выходит, опять мне — это за то, что в глубине шла. А ты как думал?

Так уж получилось: Агния, жена Михаила, срочно выезжала к больной матери. В пятницу Михаил проводил Агнию на поезд, закинул чемодан на полку.

— Теще привет, — сказал он, выходя с женой на перрон. — Пусть поправляется, скажи. Сама там не заболей. Вон похолодание обещают.

— Да что я… Ты-то как без меня?

— А что я, маленький?

— Кабы маленький, я бы не беспокоилась. То-то и оно, что большой. Я тебя прошу, Миша, ты тут не очень хоть, а?

— Что — не очень? — возмущенно спросил Михаил.

— Да выпивай не очень… Не каждый хоть день, ладно, Мишенька? Знаю я вас, мужиков, без присмотра-то…

— Да чего ты! — сказал Михаил еще возмущеннее. — Ты вспомни, когда я в последний раз выпивал!

— Чего вспоминать: вчера.

— Ну, вчера! Вчера не в счет. Получка же. А до этого когда? Нет, ты вспомни, вспомни!

— Ладно уж тебе, святой. Я же одно только прошу: не части.

— Ну чего ты! — сказал Михаил сверхвозмущенно. — И не собираюсь даже. Дел, что ли, у меня не хватает? Вот — краски надо купить, кухню покрасить. А ты сразу — выпивать, выпивать…

— Хоть сейчас-то не ври! — попросила Агния. — Что я, первый год с тобой живу?

Поезд тихо тронулся. Агния вскочила в вагон, помахала…

«Ага! — подумал Михаил, поворачивая с вокзальной площади. — Вот и винный магазинчик. Сейчас отоваримся, домой приду, селедочки с зеленым луком приготовим. Хорошо! Теперь я сам себе хозяин».

«Нет, — подумал он, пройдя несколько шагов, — это я всегда успею. В первую очередь и правда краску надо купить. Вот и повод будет — обмыть покупку…»

Купив краски, он подумал:

«Лучше с утра, на свежую голову, покрашу кухню не торопясь, чтобы все чин чинарем было, а пока стены сохнут, и соорудим закусончик. Вот ремонт и обмоем, чтобы краска не лупилась…»

Сказано — сделано. С утра работалось легко и радостно. Никто не лез под руку, не ворчал: «Вот, развел тут на целый день грязи. Ни пройти, ни проехать…»

«Балконную дверь бы кстати починить, — вспомнил он. — Давно ведь Агния просила. И, крючья с боков ввинтить».

Незаметно подступил вечер. Так за бутылкой и не успел…

«Да ладно, завтра, — подумал он. — Я ведь сам себе хозяин. Честно говоря, оно и неинтересно так пить-то. Без борьбы. Когда никто тебя не останавливает…»

На следующий день он натягивал леску на балконные крючья — теперь Агнии будет где белье сушить, потом чистил палас, выбивал во дворе половики. И только одна подспудная мысль изредка беспокоила его:

«Трус ты, подкаблучник! Жена запретила, ты уж и испугался!»

«Чего это — испугался? — вяло возражал он самому себе. — Ничего и не испугался. Вот утюг еще починить, барахлить что-то стал, а там и отметим окончание всех дел. Я сам себе хозяин…»

На следующий день Агния приехала: полегчало матери.

Но она даже не стала спрашивать Михаила, пил ли.

Знала: все равно соврет.

Перевод с коми С. Спасского.

Булчуты — охотники.

Азырен — дьявол.

Дарам — базар — куплю — продам.

Кечен — персонаж якутского фольклора — весельчак, шутник, да к тому же еще и волшебник.