Владимир Сметанин - Голубая моль

– Но вот же настоящая краковская – за уши не оттащишь! Которую сами краковцы мастерят. Или настоящее шампанское, которое сами шампанцы заквашивают. Или там , хамон. Или босоножки, например. Качество! От людей зависит. Вот были же люди – Александр, который скульптор, Пифагор, геометрик и боксер, Архимед – ну тот вообще… И прочие. А всего-то этих всяких греков было – раз-два и обчелся. Н-да. В Мосвке 15 миллионов, кажется? Что-нибудь подобное кто -то создал?

– Ну как же! – смешался застигнутый врасплох московский друг. – «Ты моя зайка, я твой крол…» – тут у него язык окончательно заплелся и он сделал вид, что закусывает.

– Чем они… чем вы там занимаетесь? – тоже нетвердо спросил хозяин, но гость уже спал, откинувшись на спинку стула.

Андрей Ребров тихо вышел, завел с третьей попытки мотоцикл и поехал домой, через центральный мост, здраво рассудив, что сегодня даже по непиленой доске он вряд ли проедет. Кровать слегка кружилась, а потолок то поднимался, то опускался, но не сильно. Затем Андрею снились пьяные удавы, больные с похмелья обезьяны и потные воробьи, устало бредущие по знойной саванне.

***

На следующее утро, в полном соответствии со своим обещанием, Андрей Ребров был уже в третьей городской школе. Имея координаты многострадального окна, он быстро нашел объект предстоящего ремонта. Работа небольшая: первый этаж, разбито было только большое стекло наружной рамы. Измерив его, Андрей на всякий случай обошел школу кругом, но все остальные окна были целы. Приехав домой, он открыл сарай, где после выхода на пенсию иногда столярничал отец, нашел подходящее стекло и выкроил нужную пластину, оставив сверх размера еще немного на припуски. Сунул в карман плоскогубцы, несколько мелких гвоздей и со стеклиной подмышкой отправился в обратный путь, теперь уже пешком, поскольку на мотоцикле везти такой груз не получалось. К школе уже подтягивались самые нетерпеливые ученики – может быть, те, кто на этот раз выучил уроки и твердо решил исправить предыдущую, не очень удачную оценку. Он вынул раму, аккуратно очистил от осколков, и тут же, прямо на асфальте, застеклил. Вся операция, вместе с водворением всего изделия на место, не заняла и десяти минут.

Отряхнув на всякий случай куртку и джинсы, Андрей отправился с отчетом к классной руководительнице 5»а» Ирине Ветровой. Он понятия не имел, что ныне при каждой школе имеется охрана и посторонний человек в джинсах и с оттопыренным карманом куртки, разумеется, внутрь здания пропущен не будет. Да и на пришкольной территории ему делать нечего. Ходят тут!

Ирина Ветрова подоспела вовремя – лишь только Ребров вознамерился подняться на крыльцо, возвышаясь среди спешащих учеников, словно застарелый второгодник.

–Здравствуйте! – тронув его за локоть, приветствовала она родственника негодного школьника. – А я почему-то думала, что вы не придете. Или не сегодня. И не тороплюсь.

– Но как можно? Просто-напросто никак нельзя не прийти! А с окном я разобрался. Прошу принять работу. Или у вас уже уроки?

–О, спасибо! Пойдемте. Уж наш Иван Петрович будет так доволен, так доволен. Надо же: без всяких школьных затрат!

Не меньше, чем Иван Петрович, был доволен результатом своей работы и сам стекольщик. На что-то, кроме жуков и пауков и он годен!

– Не отличить, как будто то же самое окно, никем не ломанное, – вынесла вердикт при ближайшем рассмотрении Ирина Ветрова. Спасибо вам большое, Андрей. Если сломается у меня дома, можно обратиться к вам? Теперь я знаю – вы специалист. Вы строитель?

– Не совсем. Я потом расскажу. Вас, наверное, сейчас потеряют, – сказал он, чувствуя некоторое неудобство от того, что задерживает занятого человека. А когда соберетесь к Вершининым, позвоните, я вас доставлю. Ну, я пошёл.

И он точно, пошел, помахав на прощание свой трудолюбивой рукой.

– А как погуляли?– запоздало спросила она, взбегая на крыльцо.

Он поднял большой палец и двинулся своей дорогой. Настроение отчего-то было отличное и Ребров споро подвигался вперед, мурлыча себе под нос какую-то модную песенку, глупую и прилипчивую, от которой трудно отвязаться.

Между тем над его головой сгущались тучи. Если говорить точнее, они сгущались над институтом, где ему удалось поступить в аспирантуру, и где он намеревался полностью выложиться на научном поприще, во славу этого учебного заведения и отечественной энтомологии. А напасть состояла в том, что вуз не одолел лицензирования, речь шла о его закрытии.