Владимир Сметанин - Голубая моль

– Ехал козак за Дунай, казав дивчине: «Проща-ай…» – напевал Андрей Ребров, умеренно газуя на своем мотоцикле по окраинным ухабистым улицам города и приближаясь к речке Коке. Он намеревался проскочить на другой берег по ближней мостовой доске, что проделывал уже не раз прежде. Вот показалась и славная речка Кока, а там и доска, к которой вела пешеходная тропинка. С этой стороны у переправы виднелась женская фигурка– путница, видимо, сомневалась, удастся ли ей благополучно перебраться на коковищенский берег. В нерешительности она отошла на несколько шагов назад, будто готовясь преодолеть преграду с разбегу. Андрей Ребров поспешил личным примером показать, что все не так страшно и прибавил газу.

***

Ирина Ветрова, а для школьников Ирина Петровна, учительствовала второй год и этот, нынешний учебный уже подходил к концу. Конечно, поначалу у нее было немного часов, еще меньше стажа, все нужные расходные материалы и учебные пособия приобретались за свой счет, так же как и краска, кисти, обои, паста для побелки класса и много чего еще. К тому же старые педагоги пугали тем, что и такое удовольствие, как курсы повышения квалификации учителей оплачиваются как раз именно ими. То есть окончательный доход весьма и весьма получается умеренный. Это все, разумеется, не вызывало восторга, но более всего молодого преподавателя химии беспокоило классное руководство, которым ее нагрузили по прошествии первого года работы. Пятиклассники способны были кого угодно довести до обморока. Не все, конечно, но и явных негодников хватало. Родительские собрания помогали, разумеется, но каждый день проводить их не будешь. Записи в дневниках и звонки родителям , походы в детскую комнату милиции – скучать Ирине Петровне особенно не приходилось. Но вот, наконец, учебный год подошел к финишу и надо же – Вершинин разбил окно в кабинете зама директора по АХЧ. Нашел же, где разбить… Нудность завхоза была широко известна. Да и все-таки окно – не пустяк. Хорошо еще, оно было простое, крестьянское, потому что зимой уже было кем-то разбито. По причине мороза ждать, когда изготовят новое евроокно, не было возможности и в школьной столярке быстро сварганили не такое красивое, но вполне приличное простенькое. И, главное, всего за полдня – кабинет даже не успел как следует вымерзнуть, а поскольку дверь оставалась закрытой, лишь в коридоре чувствовался легкий сквозняк. На этот раз морозов не было, середина мая выдалась на редкость солнечной и погожей, но, конечно, разбитое окно учебное заведение не украшало. Вершинин объяснял свой безобразный поступок тем, что хотел проучить ворону, которая сидела над окном и гадила на подоконник. Он, разумеется, взял камень и почти попал в наглую птицу. Стекло он разбивать не хотел.

–Что же это, Иван Петрович, у вас постоянно окно разбитое? – пенял завхозу директор. – Казалось бы – заместитель по хозяйственной части…

От этого замечания завхоз совсем взбеленился и наотрез отказался способствовать ремонту силами и ресурсами школы.

– Пусть восстанавливают родители! – непреклонно сказал он Ирине Петровне. – Я не собираюсь расходовать школьный пиломатериал и стекло из-за какого-то оболтуса!

Ирина Петровна, прижав ладонью губы, торопливо и согласно кивала головой.

Смех смехом, а пришлось ей идти к Вершининым, потому что их телефон не отвечал, предусмотрительно выведенный из строя Васей еще накануне вечером, после неудачного броска.

– Василий, когда твои родители бывают дома – утром, вечером, в обед? – спросила она у несчастного пятиклассника.

«Вот и делай людям добро» – с горечью подумал он, лихорадочно соображая, что же ответить. Конечно, оба родителя враз заболеть не могли, не могли уехать и в турпоездку. Разве сказать, что они поссорились и их забрали в полицию? Тут Вася вспомнил, что в этот день решено отметить день рождения его младшей сестры и это мероприятие назначено на пять вечера. «Уж тут-то они ругаться не будут» – подумал он и сказал:

–Родители мои будут в пять часов.

– Предупреди их, что я хочу встретиться с ними.

– Ага, – отвечал Вася, снова впадая в печаль.

Дело принимало совсем скверный оборот. Путей к отступлению не было. Все остальное время он напряженно размышлял. И придумал, конечно.

Без пятнадцати пять он, вооружившись удочкой и ножовкой, отправился к реке. У переправы никого не было видно. Закинув на всякий случай удочку без червяка, он разделся и полез в воду. Пилить было неудобно, потому, что ножовкой следовало орудовать зубьями вверх, подпиливая нижнюю сторону доски. Но никто не мешал и дело спорилось. Через несколько минут операция была завершена. Доска не вызывала никаких подозрений и никто бы не догадался, что в двух метрах от городского берега она наполовину пропилена. Василий здраво рассудил, что искупавшись в самом начале переправы, классная руководительница остынет и вряд ли захочет двигаться дальше. Но пока что замерз он сам – майская вода мало располагала к долгому пребыванию в ней. Схватив удочку, он поспешил к недальним потоптанным кустам, где занял наблюдательную позицию.