Даша Лунина - Голубые пуговицы

Ах ты, подлиза! Улыбаюсь.

– Мамочка, а какие тени тебе не нужны?..

Ну уж нет! Тени мне подобрать себе очень сложно, и за здорово живёшь отдавать их малолетней пигалице у меня нет никакого желания! Они всё равно будут безжалостно истыканы «ненужной» кисточкой, нет, нет, и нет!

– Мамочка, а у тебя есть помада?

Хм, аппетиты растут с каждой секундой. Я вообще-то не пользуюсь помадой, и сейчас меня это спасает. Есть, правда, парочка блесков, но они надёжно припрятаны в сумочке, и их я тоже не дам. Ещё чего! Блески мне самой нужны. Не дам. Жадина я.

Наконец накрасилась.

– Жек, а ты куда собиралась-то?

Задумывается, и по всему видно, что она давно и накрепко позабыла – куда и с кем собиралась. И меня осеняет. Эта долгая и сложная интрига, с упоминанием Кузнецова, мною не любимого по причине совершенейшей сопливости, была только лишь для того, чтобы добраться до заветной чёрной сумочки с баночками, кисточками и «жёлтым тушем»! Что ж, женщина растёт. Истинная.

В автобусе

Едем домой в автобусе. Я с работы, Жека от бабушки, обе порядком устали. Ну, я-то точно, а вот откуда этот ребёнок черпает энергию, я не знаю. Впрочем, как и все дети. так вот, едем в автобусе. Как мы называем его на работе – «звездолёт». Бог его знает, почему. Разговор, что наши некоторые сотрудники прилетели с Альфа-Центавра – помню. А почему автобус – именно звездолёт, не помню. Я сегодня устала, как ломовая лошадь, которую весь день заставляли пахать, а потом вместо положенной порции овса дали хорошего пинка под костлявый зад и отправили в стойло без ужина. А до стойла – пять вёрст. Вроде весь день сидела, а присесть всё равно тянет. Жека спокойно одна сидеть не хочет, и меня это почему-то раздражает. Хотя после напряжённого рабочего дня раздражает буквально всё (даже то, над чем я в обычные дни могу просто улыбнуться).

Так вот. Освободилось два места рядом, в самом конце салона, мы и сели. Напротив расположилась парочка, он и она. Два лица явно казахской национальности. Оба такие улыбчивые. Она с миленькими ямочками на щеках, он… Ну, казах, в общем. Зубки домиком, бровки щёточкой, глазки хитрые. Сидят, по-своему щебечут между собой.

Женя от скуки сначала рисовала на окне. «Это одна палочка» Чирк! «Это два палочка. Это три. А это ноль палочек! А теперь…» Чирк! «Это плюсик. Крестик. Нолик. Нолик-полик». Когда это дело ей наскучило – вернее, когда просто не осталось чистого места на стекле в зоне досягаемости пальчиков, она начала разглядывать окружающих.

«Мам, а почему тётя так громко жвачку жуёт?» Ой, Жень, ну откуда я знаю? Она, наверное, просто плохо воспитана. «Ааа, мама её не научила, что чавкать неприлично!» Верно, малыш. «Мам, а откуда у тёти с сумкой много сдачи?» Утром выдали, солнышко. «Мам, а возьми мня на ручки!» Да Женя, блин! Сиди спокойно! Но заставить пятилетнюю девочку сидеть спокойно – это всё равно, что просить ветер перестать дуть.

Оп, заметила, что разговаривают непонятно! Ей становится жутко любопытно, это видно даже по кончику носа, который, кажется, даже немножко вытянулся в сторону парочки. Наклоняется ко мне, пуговицы заинтересованно блестят, косят в сторону соседей, шёпот жарко щекочет моё ухо: «Мам, а к нам из Турции много китайцев приехало ?»

Фыркаю так громко, что парочка тоже обращает на нас внимание. И нет сил объяснять, что из Турции, может, к нам не приехало вообще ни одного китайца. И придумать-то навскидку ужасно трудно, зачем, во-первых, потащило глупого китайца в Турцию, чего ему дома не сиделось, да ещё, судя по вопросу, не одного; а во-вторых, из Турции – к нам, в Россию. Многострадальные китайцы!

Игрища

Наши игры – это отдельная тема. Самая простенькая – в самолёт. Я лежу на диване, она подходит и ложится животом мне на пятки. А я её поднимаю. Вот тут начинается самое интересное в этой игре – Жека расставляет руки в стороны и гудит. Самолёт же! При этом ей ужасно смешно и гудёж получается каким-то натужным, перемежаемый фырканьем. Как будто у самолёта на полпути закончилось топливо и теперь ему нужно как-то долететь. Причём остатки топлива летят мне в лицо, а увернуться нет никакой возможности – самолёт окончательно потеряет равновесие и свалится, теряя тапки и крича, что, кажется, всё пропало, и мы все сейчас разобьёмся. При этом самолёт может ещё и слегка пукнуть, и от этого веселье приобретает совсем немыслимые размеры, и сразу начинаются вариации на тему, что если она не полетит – она может в любой момент поехать. Весело!