Глеб Васильев - Эпизоды Фантастического Характера - том второй

За исключением короткой и весьма спорной цирковой карьеры, жизнь Мишки идет себе и идет – размеренно, спокойно и со скромным достоинством. Как город стоит и шуршит своими миллионами, словно всегда тут стоял и шуршал, так и Миша наружную рекламу размещает, будто бы вечность этим занимался и еще одну вечность в том же духе продолжать собирается.

В паре с Мишкой-наружкой работает Евгений Борисович Анюткин, крепкий мужик, весь сплошь из параллельных и перпендикулярных линий скроенный, из брусочков деревянных сколоченный, да из кирпичиков прочных собранный. Он никогда мерами безопасности не пренебрегает, технику охраны собственного труда люто блюдет, каску даже в бане не снимает. За двенадцать лет ни царапинки, ни зазубринки на его угловатом лице не появилось. Только не любят Евгения Борисовича люди, Ебанюткиным что в глаза, что за глаза называют, а он злится. Обижается Анюткин шуткам и никогда их не забывает, каждый день перед сном лежит в кровати и вспоминает наперечет, кто его чем неуважить посмел. Способностей никаких выдающихся Евгений Борисович не имеет, кроме как всех людей в городе и в мире истово ненавидеть. Всех скопом он сбродом считает, дурачьем, бездельниками. Каждого в уме за подлеца и злорадца держит, даже тишайшего Мишку-наружку, с которым уж пятый год плечо к плечу трудится. Всякий раз, как наверх заберутся, Евгений Борисович Мишу локотками и коленками так и тычет, так и подталкивает, да все вниз спихнуть норовит.

Непреложная истина, известная всем посвященным адептам невыдуманных культов, заключается в том, что любой ритуал является совокупностью строгой последовательности слов, пассов и действий с определенными ингредиентами. Каждый из элементов ритуала одинаково важен для достижения поставленной цели. Только невежда способен решить, будто бы с формулой ритуала можно экспериментировать и безнаказанно заменить один компонент другим, якобы обладающим такими же свойствами. Результаты такого небрежного легкомыслия могут быть крайне плачевными и разрушительными. К примеру, обряд воскрешения человека, чье тело полностью утратило пригодность для повторного использования, помимо прочего требует обжарки пятидесяти двух килограммов белого репчатого лука. На моей памяти один из не самых прилежных студентов Мискатоникского университета возжелал вернуть к жизни свою трагически погибшую возлюбленную. Та попала в автокатастрофу, и ее тело сильно пострадало при взрыве топливного бака – фактически, от нее остались лишь разрозненные обгоревшие куски мяса и осколки костей. Готовясь к проведению ритуала, студент выкрал из морга подходящее девичье тело, при полной луне оскопил тринадцать черных котов, произнес воззвание к милости Азатота и зажарил пятьдесят два килограмма репчатого лука, но не белого, а фиолетового. Стоит ли удивляться, что вместо оживления любимой девушки молодой человек добился того, что из-за пределов космоса явился Хастур Неизрекаемый и высосал его полностью, оставив лишь пустую оболочку. Поэтому, если вы проводите ритуал самостоятельно, будьте предельно внимательны – незначительных мелочей в этом деле не бывает. Если же вы по воле случая окажетесь в месте, где обрядом руководит некто посторонний, в ваших же интересах удалиться на безопасное расстояние, так как за действия и внимательность этой посторонней персоны перед вами никто не поручится, а Хастур по природе своей не только Неизрекаем, но и Ненасытен.

Ужас №5: Белый лучок

Только зашел в подъезд, носом повел – и на тебе. Что это? Да! Ошибиться невозможно. О, нет! Кто-то лучок жарит. Ничего, в квартире-то лилии, орхидеи и прочие нежные цветы душистых прерий. Открываю дверь. О, ужас! В прихожей лукового духу по колено, в жилых помещениях по щиколотку. И с потолка кап-кап-кап. Прямо на макушку душком капает. А если бы я ремонт сделал? Да хоть вот если бы год назад ремонт сделал, то что теперь? Все, нафиг? А сверху все капает, да через три капли струйкой прорывается – по обоям, по мебели, по нежным цветам. Терпеть такое? Увольте.

Прыгая через три ступеньки, от луковой вони на бегу отряхиваясь, подскочил к двери соседа со второго этажа. Зазвонил истерично, чтоб сразу человек понял, будет ему от меня недовольство и угрозы расправы справедливой. Будет знать, как жарить. Две минуты звонил, три, пять. Наконец открыл мальчик со зрачками расширенными, одетый в футболку – одной рукой дверь придерживает, другой срам прикрывает.