Илья Тихонов - Двоеженец

«Эй, семейство, смотрите, что я купил!»

Я стоял в коридоре, держа в руках экшн камеру. Женька очень обрадовалась и тут же заявила, что будет брать ее у меня и, по возможности, быстро возвращать обратно. «Да уж, перспективка», – подумал я. Галя сказала: «Ну, наконец! Теперь можно будет Таську снимать. И пора уже застукать кота на месте преступления, а то он ночью хрен знает, что вытворяет!»

Эту сцену я представил себе очень красочно.

На стуле Санчо (так зовут кота) лампа в лицо, то есть в морду, и начинается игра в доброго и злого хозяина. Разъяренную Галю при этом тоже предусмотрительно привязали к стулу, чтобы кот остался жив.

Женька: Где ты был этой ночью? Я твои «мяу» не понимаю, быстро говори.

Галя кричит, вырываясь: Падла! Где был?!! На детской качалке оно валялось! Развяжите меня!

Женька: Ты был там? Молчишь, да? Ну ща ты запоешь!

Женька открывает банку с валерьянкой и медленно водит возле носа кота. У Санчо начинается ломка.

Я: Ну хватит. Санчо, ты пойми, у нас есть запись с камер.

Женька: С камеры.

Я: С камеры видеонаблюдения.

Галя как-то вырвавшись, хватает у меня из рук горящую сигарету и зло тыкает коту в лапу.

Галя: Ты лизал себе под хвостом на детском шезлонге?

Мы с Женькой пытаемся её оттащить. Галя и кот орут матом. Занавес.

Снимали мы много всякой всячины, камера без дела не лежала. Вот только с котом никак не складывалось, по закону подлости после появления в доме камеры, он вёл себя весьма прилично. Прошел почти месяц, и нарисовалась у меня командировка по работе на три дня. Женька по такому случаю отжала у меня камеру, сказав что в моё отсутствие кот обычно активизируется, и она будет вести охоту за ним ночью, может даже снимет фильм про ночное чудовище. А меня ждала работа в Берлине.

Про работу свою рассказывать не буду, самая заурядная профессия хирурга-трансплантолога, ничего там нет необычного. В этот раз, например, предстояла операция по пересадке сосков (да, да, звучит смешно, но тут ничего не поделаешь): один модный парень сделал себе пирсинг, соски загноились и пошло омертвение тканей; нашим врачам и медицине он не доверяет, а денег у него тоже не очень много, точнее на госпитализацию в центральную клинику нашей сети в Берлине хватает, а вот на врачей тамошних – нет, так что было принято решение, что я и ещё один мой коллега полетим в Германию делать пересадку этому страдальцу.

На следующий день после прилета мы отправились в клинику, чтобы все подготовить и спокойно начать по тщательно рассчитанному графику. Всё шло по плану, ага. Когда у пациента уже удалили ареолы и соски, выяснилось что донор, молодой немец, попавший в тяжелейшую аварию и подключенный к аппарату жизнеобеспечения, ни хрена не умер.

Мы с Ромой переглянулись, потом посмотрели на того врача, который нам это сообщил. Я очень вежливо поинтересовался:

– Простите, но это как? То есть, каким образом?

На что получил не менее вежливый ответ:

– Простите, но не знаю. Может, оборудование дало сбой.

В Германии. Оборудование. Сбой. Почему я не верю?

Рома не нашёл ничего лучше, чем спросить:

– А вы зеркало ко рту подносили? Капельки были?

Глаза врача округлились:

– У нас в Германии самое точное и лучшее…

Тут он осекся, прокашлялся и тихо, почти шепотом вдруг сказал, что донора больше нет.

– Чего?! – рявкнули мы с Ромой одновременно. Причём по-русски.

Но по нашим лицам всё и так было понятно, и врач затараторил:

– Нет донора, выписывают его скоро. Неожиданно вышел из комы. Все показатели в норме. Состояние стабильное. Можете сами сходить посмотреть.

Я нервно хихикнул:

– Ага, сейчас пойдем, скажем, что на его соски есть клиент. И что как донор он повёл себя крайне непорядочно.

– Не, ну а нам-то что делать? Те обратно не вернуть, этот уже без них, – мрачно сказал Рома.

– Так. Короче, ищите нового донора, где хотите, но чтоб в течение часа соски были, хоть какие, это понятно? – сквозь зубы процедил я, обращаясь к растерянному немцу. Тот кивнул и поспешно удалился.

Ромка предложил по полтиннику неразбавленного спирта, и в такой ситуации смешно было бы не согласиться. Через полчаса прибежал тот же врач и принёс в пластиковом контейнере со льдом соски.

Контейнер открыл Ромка и возмущенно воскликнул:

– Это прикол? Я просто не пойму, он сейчас прикалывается или издевается?

Я заглянул ему через плечо:

– На них плесень что ли?