Сергей Гусаренко - Gaudeamus. Как студенту стать мужчиной и другие академические хлопоты

Нажарили картошки, открыли последнюю (резервную, для особо торжественных случаев) банку маринованных помидоров, пригласили двух однокурсниц для временной компании Натали, и без формальностей начали плановое комсомольское собрание. Через некоторое время на огонек заглянула Натали, и мужская часть компании слегка напряглась, озабоченная ответственностью момента и возможным поведением Ники. Ники же, ободренный поддержкой товарищей, вел себя хорошо, не смущался (по крайней мере, не выглядел смущенным) и даже несколько раз дерзко встретился с Натали взглядом.

Однокурсницы вскоре ушли готовиться к завтрашнему экзамену, тем самым переведя мероприятие по лишению Ники девственности из первой стадии во вторую. Наступил тот момент застолья, когда есть уже перестали и продолжали только пить, курить и говорить. Серж включил магнитофон и поставил "Пинк Флойд", чью музыку любили все, а Ники был ее страстным почитателем. Серж в этот знаменательный день решил сделать другу приятное, однако от "Пинк Флойд" вскоре пришлось отказаться, так как было замечено, что внимание посвящаемого в секс переключилось с дамы на музыку. Айвэн наклонился к Ники и прошипел ему в ухо: "Ты что, сучок, на дискотеку пришел?" Серж включил "Арабески" и положение было исправлено.

Друзья Ники были так озабочены его судьбой, что иногда даже забывали выпить, что, впрочем, компенсировалось с лихвой, когда вспоминали. С каждым стаканом опытные, сексуально образованные наставники все более проникались ответственностью за его ближайшее будущее, и вскоре их знаки товарищеского участия стали приобретать несколько навязчивый характер: они все вместе хватали Ники за руку, когда он, уже заметно захмелевший, тянулся за стаканом (чтобы, упаси господи, не напился), снисходительно и ласково заглядывали ему в глаза (мол, все будет нормально, друг!), каждый раз, оказавшись рядом с Ники, ободряюще похлопывали его по плечу (спине, голове, лицу). Костя Молотков, уходя в гости к любимой девушке, перекричал магнитофон:

– Ники, если что, обращайся!

Костя вообще был прямым парнем: смотрел всегда прямо в глаза, прямо говорил то, что думал, а иногда, если считал это необходимым, мог просто, для убедительности, ударить. Целей своих Костя старался достигать самыми простыми способами, поэтому ему были не совсем понятны мероприятия вроде нынешней вечеринки. Сам он в таких случаях поступал иначе, не считая необходимым совместное с дамой веселье. Костя допивался до нужного состояния, затем, если это было теплое время года, сворачивал свой матрас в рулон, брал его под мышку и шел за своей пассией на пятый этаж, где она жила; потом он вел ее на прогретую за день солнцем крышу общежития и там, на высоте девятого этажа, под звездами любил свою подругу. Где они это делали с октября по апрель и почему девушка принимала столь странную манеру ухаживания – не знал никто. Костины друзья, пристрастившись давать научные названия разным способам сексуального поведения, привычку своего друга любить на крыше окрестили крышефилией (как будет на древних языках "крыша", они не знали). Витя Гренкин был в то время в ссоре с Костей и злобно предложил для обозначения данного явления оскорбительный, по его мнению, термин "крышеложество", который был отвергнут остальными, поскольку, утратив древнегреческий компонент "филия", слово теряло свою глубокую научность.

Как-то раз Костя не мог выйти с матрацем под мышкой из своей комнаты, поскольку дверь в тот вечер оказалась для него особенно узкой, и его заботливые товарищи вместо обычного рулона свернули матрац в скатку и надели ее на героя-любовника через плечо, как это делали солдаты Красной Армии с шинелью или плащ-палаткой. Получилось очень удобно: освободились обе руки, и теперь Костя мог держаться за стены узкого коридора, к тому же, в случае падения вперед или назад грудь и спина были защищены. Однако из того похода к любимой Костя вернулся ни с чем: его подруга, увидев в дверях улыбающегося оловянноглазого красноармейца с матрацем-скаткой в походном положении, в гневе вытолкала его в коридор, сопроводив свои действия словами: "Совсем охренел!" С тех пор Костя ходил на свидания только с матрацем под мышкой, как обычно. В этот зимний вечер он ушел, конечно же, без своего вспомогательного орудия любви.

Пришло время приступать к третьей, заключительной стадии мероприятия. Натали это поняла без намеков и сказала, что хотела бы уже идти спать. Подробно проинструктированный Ники вызвался ее проводить. По пути в альков он не особенно задумывался о том, как будет вести себя в решающий момент, он надеялся, что естественный ход событий подскажет ему соответствующую линию поведения. Но Натали в отличие от Ники не доверилась естественному ходу событий, а потому решила взять дело в свои руки, и уже через три минуты после ухода из своего блока Ники стоял в одних трусах перед кроватью, на которой возлежала его наставница. Ники пристроился рядом.