Валерий Ковалев - В закрытом гарнизоне. Книга 2

Мыльников, нахохлившись, сидит в кресле вахтенного у «Каштана», вопросительно смотрит на нас.

– Все, товарищ старший лейтенант, – безнадежно машет рукой Порубов, – эта сучка видать утопла, я такое уже видел.

Мы молчим, хотя и знаем, что никаких ошибок при стрельбе не допустили.

Наша БЧ до сегодняшнего дня – одна из лучших на Беломоро-Балтийской базе. На стрельбы, самые разные, в том числе на первенство Северного флота, мы выходили неоднократно и не только на своей, но и на другой лодке, в качестве «подставной команды». Мичмана – специалисты 1 класса, я 2-го.

Сергей Ильич командует БЧ-3 не первый год и знает свое дело не хуже флагманских минеров. Только теперь все это, как у нас говорят, «по барабану». До тех пор пока не найдем «Анабару» и не установим причину случившегося.

Ищем ее уже более пяти часов. В нашем распоряжении еще часов восемнадцать, не найдем, вина во всем наша, это как пить дать.

В базу возвращаемся через двое суток, измотанные и злые.

Весь экипаж смотрит на торпедистов волками. Кто-то из мичманов – ракетчиков попытался высмеять Ксенженко в кают – компании и по слухам схлопотал по шее.

По приходу, сразу же после швартовки, в отсек вваливается целая толпа различных специалистов, жаждущих первыми установить и зафиксировать нашу вину в потоплении чудо – торпеды.

Через два часа их работы, многократно опрошенные вместе и порознь, мы уже с достоверностью не можем сказать, чем, когда и куда стреляли.

Особенно достается Сергею Ильичу и Олегу, с которыми беседуют представители Особого отдела базы. Это пожилой капитан 3 ранга и курсант военно-морского училища в звании старшины 1 статьи с четырьмя шевронами на рукаве.

Довольно шустрый и неприятный курсант.

Когда подходит моя очередь, в одной из кают, куда меня вызвали, особист неожиданно предает мне привет от старшего лейтенанта Петрова. Это офицер Особого отдела из Гаджиево, который в прошлом году неоднократно посещал экипаж и знакомился с личным составом. Он пару раз беседовал со мной, интересуясь планами на будущее, и советовал подумать о дальнейшей службе на флоте, обещая свою поддержку.

Однако вскоре мы уехали в Северодвинск, и больше я его не встречал.

В дальнейшем разговоре, в ходе которого курсант делает какие – то пометки в блокноте, мне неожиданно напоминают о драке с морпехами в Палдиски и о конфликте со старослужащими из нашего экипажа в Гаджиево. Затем предлагают подумать и еще раз подробно описать последовательность торпедной атаки, что я и делаю. Задаются уточняющие вопросы, а затем особисты интересуются личностями старшего лейтенанта и мичманов.

Судя по реакции, ответами они недовольны и примерно через час меня отпускают. Спим в отсеке, поужинав холодной тушенкой и галетами.

На следующее утро, вместе с Мыльниковым появляется флагманский минер. Мы знаем этого пожилого опытного офицера. На выходе его почему – то не было.

– Внимание в отсеке! – рявкает Олег и, приложив руку к пилотке, докладывает.

– Товарищ капитан 1 ранга, личный состав БЧ – 3 утопил торпеду и готовится к наложению взыскания. Старшина команды, мичман Ксенженко!

– Вольно, – улыбается «флажок».

– И какое же наказание вам обещают?

– От губы до трибунала, – с обидой вздыхает Порубов.

– Что ж, наказание строгое, а вот придется ли его отбывать, мы сейчас посмотрим. Трубу аппарата члены комиссии осматривали?

– Точно так, отдраивали заднюю крышку и светили внутрь переноской.

– А сами в нее лазали?

– Н-нет, озадачено отвечает Мыльников.

– И что вы по этому поводу думаете? – интересуется флагманский минер.

– Торпеды в аппарате нет, чего туда лезть, – меланхолично произносит Порубов.

Раздосадовано крякнув, капитан 1 ранга требует переноску и чистую робу.

Затем, облачившись в нее, приказывает открыть заднюю крышку аппарата, из которого велась стрельба. Выполняем.

Врубив переноску, капраз ловко ныряет в трубу аппарата, а мы озадаченно заглядываем в нее, наблюдая как все дальше удаляется пляшущий свет лампы.

Длина трубы аппарата – почти восемь метров, калибр – пятьдесят три сантиметра. Я забирался в нее месяц назад, очищая пневмомашинкой обтюрирующие кольца и подновляя разъеденный водой в отдельных местах сурик. Затем мичманами с большими усилиями был извлечен из нее, поскольку, одурев от токсичного красителя и недостатка воздуха, самостоятельно вылезти не мог.

Тащили меня за ноги, на которых по инструкции заранее был закреплен крепкий штерт. У флагманского минера его нет. Не дай Бог задохнется, нас с учетом уже имеющихся «заслуг» точно расстреляют.