Иван Гобзев - Зачем учить математику

– Здравствуйте, ученики! – торжественно поздоровалась она.

Грузно усевшись, Ирина Александровна прислонила костыль к своему столу и некоторое время отмечала присутствующих. Потом вдруг спросила:

– Тихонов, ты домашнее задание сделал?

Нет, конечно, не сделал! Зачем его было делать, если все думали, что она не придёт? Что он, дурак, что ли? Правда, он и в прошлый раз его не сделал, когда ещё никто не знал, что с ней приключилось, но это было тогда и к сегодняшней ситуации отношения не имело.

– Да, сделал, – ответил Тихонов, прямо глядя ей в глаза.

– Тетрадь покажешь?

– Конечно, – ответил он, не двигаясь с места.

Несколько секунд, которые показались Тихонову минутами, она пристально изучала его. Он в ответ смотрел на неё, чувствуя себя так, как будто сейчас взорвётся от напряжения. Да, испытание взглядом Ирины Александровны было не из лёгких! В нём читалась тяжесть десятилетий, потраченных на допросы мелких изворотливых лжецов.

– Начинаем новую тему, – вдруг сказала она, отвернувшись.

Чуть инфаркт не случился, – подумал Тихонов, держась за сердце.

Гришина спросила с недоверием:

– Ты правда его сделал?!

– Да, конечно! А что? – обиделся он.

Она отвернулась, сразу забыв о нём.

О, Катенька! Твой аромат и без всяких духов самый прекрасный на свете! От тебя веет топлёным молоком, летним зноем лугов, уютным, сухим до скрипа домиком под сенью старой-престарой берёзы. В твоих глазах глубокая манящая синева, уходящая вдаль за горизонт, туда, где река, поля и небо соединяются вместе. Ты как мечта – совсем рядом и так далеко! Только прикоснуться бы к тебе и тогда всё сразу сбудется… Хотя бы локтём к твоему локтю – как бы случайно, во время письма в тетради.

– Тихонов, не толкайся!

А вот Стаханову Громова ничего такого не говорит, хотят тот позволяет себе намного больше. А может, именно поэтому?

Лучше бы он не сидел рядом с ней, это не урок, а пытка…

Звонок в конце урока математики – это как салют, грохот барабанов и звуки фанфар. Это как возвращение с триумфом домой после долгого военного похода. Кажется, что даже висящие в рамках на стенах великие учёные, всегда такие кислые, в момент звонка смотрят веселее.

– Ура! – невольно воскликнул Тихонов, вкидывая руки к небу.

В общем, ничего необычного, многие говорили «ура», услышав звонок, но никто не делал это так громко. Тихонов же закричал во весь голос, так что остальные притихли, с ожиданием глядя на Ирину Александровну. И её реакция сразу последовала:

– Тихонов?

– Что? – ответил он испугано.

– Ты больной?

Он склонил голову набок и потупился. Она стала молча на него смотреть. Сейчас очень кстати будет про Ломоносова вспомнить, – подумал он. Как раз в тему. Но она сказала другое:

– После урока останешься на уборку класса. Денисов тебе поможет.

– Я то при чём!? – возмутился Денисов.

– Но ты его друг?

Денисов растерянно посмотрел по сторонам, сомневаясь, стоит ли признаваться.

– Ну да… – уныло кивнул он.

– А за своих друзей мы должны отвечать! Потому что сами их выбираем, – торжествующее заключила Ирина Александровна

– Может, ещё и подруга поможет? – шепнул Стаханов. – А, Гришина?

Тихонов покраснел.

Пока Тихонов возился с партами, Денисов мыл доску, а Ирина Александровна беседовала с ним на отвлеченные темы. Мытье доски – одна из самых непростых вещей на свете. Ведь она должна быть абсолютно чистой, без единого пятнышка и разводов. Только у девочек хватало терпения на всё это мучение с тряпками и губками. Что удивительно, Денисов тоже неплохо справлялся.

– А ты очень умный мальчик, – смеясь, сказала ему Ирина Александровна. – Тебе бы посерьёзнее стать, будут одни пятёрки. И компанию выбирать надо получше!

– Да-да, знаю! – поддакнул Денисов. – Мне мама то же самое говорит.

Это что же? – подумал Тихонов. – Камень в мой огород? Он грохнул стулом об очередную парту, чтобы напомнить о себе. Это подействовало, и Ирина Александровна перевела взгляд на него, сразу перестав улыбаться.

– А вот ты, Алексей, не умный. Но хитрый! Я бы даже сказала, изворотливый. А у тебя ведь замечательная мама, звезда! В кого ты, интересно, такой пошёл?

Тихонову стало неприятно. Он не хотел, чтобы Ирина Александровна видела в нём только лживого изворотливого двоечника. Я же не такой! – подумал он, и дружелюбно улыбнулся, в надежде её очаровать. Но Ирина Александровна была не их тех, кого можно очаровать.