Евгений Хворост - Разъяснитель недоразумений

Я шел, но не знал, где находится мой дом. Я видел жену, но не узнавал ее. Я гладил по голове детей, но они казались мне чужими. Я здоровался с друзьями, но никому не хотелось пожимать руку.

– Милый, давай детей повезем в горы, там полезный воздух, – предлагала жена.

Но я молчал.

– Брат, давай посидим, отдохнем – пиво с раками? – предлагал друг.

Но я молчал.

– Сынок, у нас завтра с отцом золотая свадьба, приедешь?

Но я молчал.

– Папа, а что такое радуга?

***

Я оказался бессилен жить в мире, который я создал вокруг себя в тесном содружестве лучшего друга – страха.

– Что случилось? Я ведь жил по твоим законам! Помоги! – кричал я покидавшему меня миру. Но, увы, мир покидал меня.

– Почему?! Я ведь стремился ко всему, к чему должен стремиться человек!

Мир странно улыбнулся. Это было похоже на улыбку женщины, которая вдруг осознала, что мужчина не любит ее, а хочет только поиметь. Мир обиделся за то, что я использовал его. Использовал для собственного спокойствия и успеха, как используют верблюда для перевозки груза, забывая поить и кормить – а зачем, он ведь неприхотлив, выдержит!

От меня ушла жена, забрав детей. Меня уволили с работы. Родители продолжали любить, но избегали встречи. Друг не звонил.

Я был опустошен. Меня предал лучший друг – страх. Меня покинул мир, который я создал вокруг себя. Мне ничего не оставалось, как корить судьбу. Почему у меня такая судьба? Почему я потерял все? Почему мне помогал страх, а затем, не доведя до логического спокойного окончания жизни, беспардонно бросил меня?

И вдруг в пустое, раньше занятое страхом место, стали медленно вливаться неопознанные мною объекты. Части какой-то другой жизни. Из невидимого эфирного волшебного ларца посыпались как зерна в мой опустевший в груди дом мои фантазии, мечты, мысли, которые хранились где-то в неизвестной близкой глубине, судорожно подавляя признаки предсмертных мук, стремясь соединиться со мной в том пустом месте, которое раньше принадлежало страху, и зажить!

Во мне возникала другая жизнь. Та, которую выгонял из меня страх каждую секунду моего существования – когда я выбирал работу, выбирал жену, писал диссертацию, отдыхал с друзьями, жизнь, которую я игнорировал, посвящая себя заботам, в которую не окунался, боясь, что она была настолько не похожа на ту, которой жили другие, что я не мог предугадать последствий. Та жизнь, которую называют тонкостями души. Та, которая хранится в невидимом эфирном волшебном ларце. Та, которую называют сокровищем. Та жизнь, которую, чтобы поймать, нужно остановиться и глубоко вдохнуть, да так, чтобы она пропитала тебя, как моющее средство губку.

В той пустоте, где раньше жил страх, вдруг появилось свободное место. Место для той, которую люблю, для тех, кто мне дорог. Я чувствовал, что они есть где-то, где-то далеко. И магнит моей пока пустой души постепенно притягивает к себе это «далеко».

От непривычных мыслей и фантазий кружилась голова.

Я сел на диван, обхватил пульсирующую голову руками и закрыл глаза. Сердце осторожно стучало, нащупывая и узнавая свой новый ритм, перемешивая мои фантазии и мысли, не разбирая, где явь, а где воображение, считая, что это сейчас абсолютно неважно.

***

Я шел по канату с шестом в руках и балансировал между реальностью и воображением.

– Боже! – позвал я, с трудом удерживая равновесие. – Боже! Да, услышишь ты когда-нибудь!

– Если будешь так кричать, я оглохну и тогда точно не услышу.

– Наконец-то! Соизволил. Куда мне? Налево или направо?

– Не знаю.

– Как это – не знаю? Ты ведь Бог!

– Бог, а не знаю.

– Слушай, мне сейчас не до шуток, – я не удержался, шест полетел в неизвестность, а я успел схватиться за канат. – Ну же! Куда? Эй! Ты опять пропал? Эй, так ведь не по-человечески и даже не по-божески! Эй!

***

Когда открыл глаза, я ощутил, что вокруг меня все рождается заново.

Вдруг я услышал нервное жужжание. Проснулась в квартире муха. Она появилась вдруг и ниоткуда! Начала шуршать по своим заначкам, радостно жужжать.

Если раньше я бы убил ее, не задумываясь, боясь носителя заразы, то сейчас чувствовал, что она живая и что-то там у нее происходит – воспоминания какие-то свои, радости мушиные. И сейчас для нее темнота – не помеха, ночь для нее, как день, она живет тем, что проснулась.

Я вышел в кухню и заснул, положив голову на стол, в раздумьях – что же делать дальше?

Когда проснулся, вошел в спальню и увидел – муха спала на моей подушке! «Ну, – думаю, – наглость!»