Анна Вершкова - Аня без прикрас

Лето, мама в отпуске, дома, варит вишневое варенье. Мне пять лет. Я играю с подружкой в нашем дворе и время от времени забегаю домой слизнуть пенку со свежего варенья. Вкусно невероятно. Но варенье мама варит не как всегда на керогазе, а на настоящей электроплите, с жуликом. Мне очень интересно.

Патрон, который вкручивался под лампочку, а в дырочки можно было вставлять вилку от электроплиты, почему-то называли «жуликом». Розеток тогда не было – летом готовили на керогазе или на примусе, а зимой топили печку, на ней и утюг грели, и еду готовили, и дом обогревали. Я очень любила зимой сидеть у открытой дверцы и смотреть, как горят дрова, летят искры, гудит огонь, мечтать.

Маме повезло – ей приятельница дала на один день такой патрон и мама решила быстренько сварить варенье, чтобы без лишних хлопот, керосинового запаха – на электроплите чисто и удобно. На кухне она выкрутила лампочку, вкрутила этот патрон и аромат понесся по всей улице.

Я играла во дворе. Во двор заглянула какая-то тетенька, подошла ко мне и сказала: «Я квартальная, мама твоя дома?» «Ой, – подумала я, – какая у нее красивая фамилия – Квартальная». (У мамы была подруга, которую мама называла Надя-нотариус, и я считала, что «нотариус» – это ее фамилия. А тут еще Квартальная, тоже красиво.) «Да, мамочка дома, она варит варенье, и не просто варит, а с жуликом», – наконец-то я хоть с кем-то поделилась такой радостью. «Да? Интересно!» – сказала тетя-квартальная. И хотела постучать в дверь. «Не надо стучать, я вам открою, у нас есть секретный вход», – сказала я и быстро полезла в дырку между забором и домом, забежала в дом с заднего входа, не сказав маме ни слова, открыла входную дверь, вежливо пригласила тетеньку к нам в дом. А маме громко и торжественно объявила: «Мамочка, к нам в гости пришла тетя-квартальная!» Мамочка от неожиданности прямо остолбенела. «Ты рада?» «Очень», – ответила мама. У нее на кухонном столе стояла электроплита, включенная в запрещенный патрон-жулик, на плите тазик с кипящим вареньем.

Мама стояла и молча смотрела то на меня, то на гостью. Она знала, что нарушила порядок, ну что делать, надо отвечать. Но все обошлось оказалось, что тетя-квартальная была маминой знакомой и зашла к маме совсем не с проверкой, а за какими-то рисунками для вышивки. «Ну и доченька у тебя такая шустрая, такая открытая, такая гостеприимная, – засмеялась она. – Но ты все-таки осторожнее, а то за это могут наказать, штраф наложить и плитку забрать. «Да, конечно, – сказала мама, – я сегодня же его отдам. Мне этот патрон дали на несколько часов». Мама вручила ей обещанные рисунки и тетя ушла. Перед выходом она погладила меня по голове и сказала: «Ты молодец, но чужим без маминого разрешения сама больше не открывай. Ведь люди бывают не только хорошие, но и плохие». – «А я думала, что все люди хорошие, но больше не буду».

Мамочка мне, конечно, ничего не сказала, она понимала, что я ничего плохого не сделала, просто хотела проявить инициативу, показать свою самостоятельность и сделать маме маленький сюрприз. Сюрприз вполне получился. А квартальная – это была такая должность в городском хозяйстве. Она ходила по городу, по дворам, следила за порядком, чтобы везде было чисто, и во дворах, и возле домов, чтобы травка была подстрижена. И вообще не нарушался порядок. Зато у меня теперь была знакомая квартальная.

А потом нам поставили розетки на стены, установили счетчики и разрешили пользоваться и утюгом, и электроплиткой.

Летние каникулы после третьего класса я проводила дома в компании соседских ребятишек и своего младшего брата Саши. Мы целыми днями гуляли на улице, играли в мяч, в прятки, пасли лошадку Розу.

Но неожиданно все наши игры отошли на задний план – у меня к ним пропал интерес. Дело в том, что Олина бабушка купила на рынке новорожденных индюшат. Совсем крошечных. Целых двадцать штук. И когда я их увидела, таких маленьких, пушистых, то совсем потеряла покой. А они такие шустрые – все время пищат, в коробке возятся, толкаются. От зависти я просто умирала.

Оля – это моя подружка-соседка, на два года младше меня. Жила она с двумя бабушками и мамой. Одна бабушка была маминой мамой, а вторая – бабушкиной сестрой – Олиной крестной, которую Олечка называла просто «Крё». И я очень завидовала подружке, ведь у меня не было ни одной бабушки, а тем более крестной.