Андрей Дробот - Эффект безмолвия

Он посмотрел на настенные коричнево-серые кварцевые часы с фальшивым маятником и такой же позолотой, подумал: «пора разнимать» – и сказал:

– Господа, скоро нас менять всех надо будет, стареем…

***

Понченко, для своих – Поня, начальник пожарной охраны маленького нефтяного города, сидел на первом ряду офисных стульев, уютно как старый дед в кресле качалке, и спал, точнее – дремал, закрыв глаза. С места, откуда глава города нес бред относительно государственных событий, представляя всех кроме себя, абсолютными дураками, не было видно открыты ли глаза Понченко или нет. Тем более, что Понченко опытно наклонил лоб, и его голова в этом состоянии напоминала полулысую головастую собаку, уснувшую на словно бы запыленном зеленом газоне – который при данной аналогии представляла его форменная одежда.

В вольности, которую позволял себе начальник пожарной охраны был большой символический смысл. Он делал широкий жест уже тем, что приходил на эту планерку, потому что от главы города он был совершенно независим – его организацию финансировал федеральный бюджет. Поэтому он мог позволить себе закрыть глаза и лишь иногда открывать их и лениво водить головой из стороны в сторону, в поисках отвечающего, всматриваться в него, отдавая дань этикету и чинопочитательству.

***

В конференц-зале строилась политика маленького нефтяного города. Шло обсуждение городских проблем, но куда больше проявлялась иная тема – регулярное доказательство Хамовским неслучайности своей власти. Каждый присутствующий получал не только задание, он и уносил частицу Хамовского, его мир, его религию.

«Человек несовершенен куда больше любого созданного им прибора – в нем нет кнопки отключения чувств, чтобы избегать ненужных волнений, информаций, затрат, – думал Алик в последнем ряду. – Он создан включенным постоянно и может быть застигнут врасплох, когда не способен сопротивляться. Любая власть использует постоянное включение для вживления идеологии, любой власти выгодно, чтобы в подвластных присутствовало как можно больше ее мировоззрения. И в каждой ветви власти работают свои художники.

Задача настоящего художника – одурачить человека так, чтобы он сам открылся для новых идей. Кто-то называет это околдовать творчеством, я бы скорее назвал это одурачиванием, поскольку используются природные механизмы доверия: особая череда звуков и слов, особенных звуков и слов, особая игра красок… Хамовский, несомненно, настоящий художник власти».

Алик вспоминал его в первые годы правления, когда он был грубым и невыдержанным, и сравнивал его с сегодняшним, умело улыбающимся и театрально радушным, и не мог не поразиться жажде власти, подтолкнувшей Хамовского на столь радикальную перемену себя внешнего.

Парадокс состоял в том, что Алик тайно писал книгу о власти, о журналистике маленького нефтяного города, о взаимодействии журналистики и власти, где определял Хамовского, как человека непорядочного, но сотрудничал с ним и даже уважал.

«Некоторые люди воздействуют на деньги и счастье, как сладкая бумага на мух».

С мыслью избавиться от витавших по маленькому нефтяному городу подозрений в хищении денег, поступающих в телерадиокомпанию от населения, Алик спокойно и по-деловому вошел в кабинет Хамовского. Власть гребет добро, отгребая у подвластных, поэтому он алкал избавиться от излишней власти, снять с шеи финансовую петлю, на которой его могли повесить при выходе книги, и защитить, если не должность, то репутацию.

– Семен Петрович, прошу помощи в одном деликатном деле, – осторожно начал Алик. – Я хотел бы, чтобы деньги от платных услуг, не могли оставаться в карманах моей бухгалтерии.

– Что, воруют все-таки? – с надеждой спросил Хамовский.

– Доказательств нет, Семен Петрович, но слухи ходят, и возможность есть, – ответил Алик. – Пусть ваша администрация эти деньги принимает, или введите мне в штат кассира.

Хамовский задумчиво замер.

– Пусть население в банки платит, – наконец, произнес он с сомнением.

– Там очереди, – напомнил Алик.

– Ничего, через банки идут разные платежи, будет еще один, – ответил Хамовский, не раздумывая – так, что стало понятно – его решение окончательное.

Он поднял телефонную трубку, набрал короткий внутренний номер:

– Надежда Викторовна, рассмотрите вопрос оплаты услуг телерадиокомпании через банки…

И тут же, бросая трубку на место, спросил уже Алика: