Евгений Маляр - Благородный таксист. Сборник одесских (и не только) рассказов

Миша подумал секунд десять, докурил, и пошел к своей двери, а Коле захотелось пройтись. К вечеру стало приятно и прохладно. Вспомнилось, что дома кончается хлеб, да и газировочкой бы запастись. Коля быстро переоделся, и с сеткой – авоськой и алюминиевым сифоном вышел из двора. Вот, не надо переживать, что кто-то в квартиру вломится, весь двор под перекрестным обзором бабулек, сидящих на своих верандах. Это вам не в Америке. А Миша – славный парень, только вот мыслит как-то чересчур конкретно.

По дороге Николай встретил знакомого, выпили по кружечке пивка возле выгоревшей бело-голубой будки на Островидова угол Карла Маркса. Нижняя часть киоска была украшена большими круглыми дисками, напоминавшими гигантские монеты. Там же и сифон заправил, за 12 копеек. Знакомого звали Федором, ходили с ним в одну школу, № 92. Потом пути-дороги разошлись. Школьный товарищ сдуру влез в уже обворованный кем-то киоск Союзпечати, когда приехала вызванная кем-то милиция, стал отбиваться, а в отделении, куда его все-таки приволокли изрядно помятым, стал кричать, обзываться фашистами, ну и загремел по полной… В лагере заболел туберкулезом, освободили по актировке. Вышел – женился на однокласснице, которая ждала его два года почти, родили сына. И вот Федька рассказывал, как пытался устроить пацана в институт:

– Штымп один, сосед мой, торчит в том институте доцентом. Я ему – пристрой пацана, трали-вали, я в долгу не останусь… А он мне: хорошо, только пусть он сдаст экзамены хоть на тройки, и я его протащу. Не, ну ты понял, этот баклан мне – «хоть на тройки»! Да если бы он мог на тройки сдать, – я что, просил бы?

Миша знал Фединого сына. Пацан действительно звезд с неба не хватал, и ему было непонятно, зачем его мучить этим институтом. Но и на этот вопрос у его кореша был ответ наготове: а що ему, два года терять в армии? Мимо проходила женщина, и Федор ей кивнул.

– Это мы поздоровались, или попрощались? – кокетливо спросила она.

– Это мы поговорили! – парировал находчивый Федор.

Тепло попрощавшись, товарищи расстались.

Заходя в подъезд, Николай услышал возмущенный Мишин голос:

– Но такого же не может быть? Откуда там взялась пуля?

Давид Маркович занимал ответственный пост. Он отвечал за красоту всего Жовтневого района, а непосредственно – за вывески и рекламные надписи на домах. В те, уже далекие, времена реклама выполняла совершенно абсолютно другие функции, чем теперь. Это теперь если вешают лайтбокс или растяжку с надписью, скажем, «Pepsi», то хотят, чтобы люди больше пили этой газировки. А тогда, если сияла вечером вывеска «Гастроном», то, в основном, чтобы освещать окружающий пейзаж.

К работе своей Давид Маркович (для друзей – Додик) относился с полным вниманием. Это благодаря его усилиям улыбками вспыхивали лица одесситов и гостей города, когда они видели на «круглом доме», что на площади Мартыновского, справа от магазина учебных пособий большую надпись: «Летайте самолетами Аэрофлота!», а слева от того же магазина, в витрине «Бакалеи»: «Збираючись в далеку путь консервів банку не забудь!». Вам еще неясно, отчего эти улыбки. Так я вам объясню.

В витрине магазина учебных пособий стоял искусно выполненный из какого-то белого материала, то ли гипса, то ли пластика, скелет в натуральную величину. Для особой наглядности правая рука его была поднята, и создавалось полное впечатление, что вместе с вечной своей улыбкой он посылает в окружающий витрину солнечный мир оба эти послания. Согласитесь, дорогой читатель, что, несмотря на всю двусмысленность такой рекламы и весьма сомнительный экономический эффект, она стоила того, чтобы украшать «круглый дом». Впрочем, нам неизвестно, было ли это так задумано, или все получилось случайно. Да и реклама, что про Аэрофлот, что про консервы, особой альтернативы не предполагала.

Жил Давид Маркович в обычном одесском дворе, из тех, которые теперь ностальгически именуют «двориками». Внутреннее убранство их было примерно одинаковым, хотя возможны и варианты:

– дорожка из гранитных квадратных (примерно полметра на полметра) каменюк, первоначально обтесанных довольно грубо, чтобы не было скользко, но позднее отполированных сотнями тысяч, а может и миллионами шагов нескольких поколений одесситов. Если стучать по ним кочергой, то летели искры, я знаю, я так делал, когда был малый. С кочергами проблем не было, у многих тогда было печное отопление;

– пара деревьев, создающих тень в раскаленные летние дни;