Александр Самбрус - Частично консумированный брак

Я в ту ночь долго, помнится, заснуть не мог, настолько меня этот факт поразил. Что там поразил – наповал сразил! Жизнь прожить – чёрте какую долгую! – и не познать всей прелести окружающего. Потому что на свете много, конечно, всяческих прелестей, но ведь эта прелесть одна из прелестнейших…

А вот наука говорит обратное, что касается этой их до гроба верной верности. Что если муж и жена лет двадцать находятся в такой вот ограниченной близости, то это ненормально. У них все инстинкты и ощущения притупляются и, по большому счету, можно утверждать, что они – в той или иной степени – больны.

Но это у них там с подобными заболеваниями народ сталкивается. В наших краях, слава Богу, все здоровы. Настолько здоровы, аж до того момента, пока не окочурятся. Интересное наблюдение сделал, как мне кажется. Жизненное.

Другой немаловажный момент. Во всей этой ситуации кроме стыда перед окружающими испытываешь еще и чувство неловкости перед самим собой, прямо не знаешь, куда себя деть. Нет, ну я, когда узнал, все упреждающие меры принял, конечно же, гоголем ходил, виду не показывал. Я о своем внутреннем состоянии речь веду. По большому счету, мне кажется, в той ситуации я выставил себя – ну, как это звучит в просторечии? – законченным лохом. В народе считается, что если мужчина выставит себя лохом перед другим мужчиной, так это что-то не совсем достойное. Непозволительное. Более того, унизительное. А вот если мужчина выставит себя лохом перед женщиной – да это вообще никак не считается, настолько это малодостойно. Ну, в общем, дикая ситуация, слова подобрать даже трудно. Даже исходя из сегодняшней перспективы, что уж там говорить о том времени…

Как-то однажды, в один из тех считанных разов, когда нам случилось столкнуться, мы оказались в довольно разношерстной компании, чуть ли не каждый отдел был представлен. Да еще и посторонних было немало, «тореадор» тоже там оказался. Они дистанциированно себя вели, вроде как слегка знакомы, да и только. Вначале что-то отмечали на работе, а потом вышли на проспект и занырнули в один из подвальчиков. Естественно, что все уже были тепленькими и веселенькими. А в подвальчике еще и добавили. И вот кто-то спросил его, а за ним ведь ходила слава весьма удачливого сердцееда:

– А есть ли у вас личная формула любовного успеха?

Какого черта этот кто-то задал такой вопрос – непонятно. Может, просто так – от фонаря. А может, и подтекст был, попробуй сейчас проанализируй. Но, по большому счету, исходя из сегодняшнего контекста, так памятник ему поставить – и не меньше! Глазооткрывателем оказался.

Он улыбнулся. Красиво улыбался, чертяка! На фоне своего модного и, наверное, очень дорогого галстука, такой же модной куртки так и вообще выходило феерически. Долго не отвечал. Только улыбался. Настолько долго не отвечал, что все подумали – уже и не ответит. По каким-то там, одному ему ведомым соображениям. И правильно сделает: какого черта он должен отвечать на такого рода вопросы, можно даже сказать, с провокационным подтекстом? Именно так тогда многие подумали, что и действительно – не будет он отвечать на такой вопрос. Поулыбается – и все тут. Потому что такой вопрос задавать, да еще и в такой толпе, безумие какое-то. Одно извиняет, что все уже «хорошенькими» были и никто ничего не соображал. Ну, задал кто-то вопрос, ну, а он не ответил – и все события. А он после своего длительного молчания взял да и ответил:

– Есть. Каждый раз я стараюсь так, как будто это в последний раз.

Я это услышал, и меня просто сразило это жуткое несоответствие. Настолько было удивительным услышать подобное именно от него, молодого еще человека, не достигшего и тридцатилетнего возраста. Если бы такую философскую загогулину выдал мужчина лет пятидесяти и старше, то все бы посмотрели на него в полнейшем восхищении. Потому как уже время наступило для пятидесятилетнего, чтобы подобные сентенции изрекать. Но от него, с его возрастным «багажом»…

Я глянул в его сторону: он смотрел на меня. И сразу же отвел взгляд. Я тоже начал уходить от него взглядом, ничего пока не подозревая. Слегка сворачивал свой взгляд вправо до тех пор, пока мой взгляд не уперся в нее. Она на меня тоже смотрела. Испытывающе, я бы сказал, оценивающе. Но не только – в ее глазах присутствовал настолько сильный элемент ужаса, что этого невозможно забыть! Как и того, что в глазах запросто прочитывалось: «Да как же так? Как же такое – тут и при нем – можно говорить?! Уж не сошел ли ты с ума, «тореадор»?!»