Александр Саркисов - Акамедия

Видимо, эти парни слабо себе представляли, как устроена мерная линия. Ох и прав же был начальник гидрографии Черноморского флота, утверждавший, что разница между гидрографом и штурманом такая же, как между хлебопеком и хлебоедом.

Выходило, что, с одной стороны, дело на контроле начальника штаба оперативной эскадры, а с другой – за такой срок мерную милю ни в жизнь не поставить. А главное, что за срочность такая?!

Первым делом прервали промер и взяли курс на остров Нокра. Командир вызвал к себе зама и старпома и довел до них содержание приказа с пометкой «срочно».

Лукичев посмотрел на Морева.

– Ну, что скажешь?

– А что тут скажешь? Топографы нужны, без них никак. У нас на борту промерная группа, три гидролога и метеоролог. Лично я теодолит в руках только в училище держал.

Командир лучше него понимал пикантность ситуации и советовался больше для проформы.

– А ты, Николай Антоныч?

Мудрый зам, привычно окая, выдал вслух то, о чем остальные думали:

– Как они приказали, так мы им и исполним. В этом деле, братцы, главное своевременный доклад. Поясню: если доклада ждут, а его нет, кому это понравится? Да никому!

Командир подвел черту:

– Ладно, на месте разберемся. К Нокре подойдем вечером, так что на работы у нас один световой день – завтра.

К острову Нокра подошли в сумерки. Это был второй по величине остров архипелага Дахлак. Гиблое место, в переводе с арабского «Dah’ala» означает «Ворота ада», кругом отмели, рифы и банки. Не зря итальянцы держали здесь тюрьму – не сбежишь.

Два крупных острова, Дахлак и Нокра, были обитаемы и окружены россыпью более чем сотни небольших необитаемых островов, которые традиционно осваивали браконьеры и контрабандисты.

На внешнем рейде встречали катера эфиопских военно-морских сил в полной боевой готовности, как-никак – зона боевых действий. Заход в бухту Губейт-Мус Нефит был непростой – узкий извилистый проход, течение, и в самом интересном месте, где фарватер поворачивает почти на девяносто градусов влево, из воды торчала скала метров пять высотой и метра два в диаметре. Это фаллическое образование имело загадочное название Рас-Медат. Никто не знал, кем был этот Медат и почему он Рас, но морякам жизнь портил сильно.

Показались береговые постройки, из-за бруствера, сложенного из местного камня-дикаря, воинственно торчали счетверенные стволы «Шилки». Территория охранялась морской пехотой Тихоокеанского флота.

База существовала в рамках Договора о дружбе и сотрудничестве между СССР и Эфиопией 1978 года, и, несмотря на все трудности, пункт материально-технического обеспечения функционировал и задачи свои выполнял.

Судно вошло в акваторию внутреннего рейда. Первым стоял, как фрагмент Великой Китайской стены, растянутый на четыре мертвых якоря плавучий бок ПД-66, за ним у причала – большой десантный корабль, на котором размещались морпехи. Дальше два буксира и злосчастное водоналивное судно МВТ-23. Последним стояло судно-склад СХ-16, сделанное из железобетона, оно напоминало надгробие братской могилы.

Лукичев ошвартовал судно у пирса № 2, рядом с плавмастерской ПМ-52. Поставили трап, первым по нему промчался Додик, не замечая начальство, он выскочил на пирс и, аккробатично задрав лапу, мощной струей оросил кнехт. На борт поднялась делегация во главе с командиром базы.

Правила морского гостеприимства разговора насухую не предполагали, и в каюте командира быстро накрыли поляну.

Оказалось, что командир базы тоже получил от начальника штаба указание о мерной линии и удручен был не меньше Лукичева. Все понимали последствия, работа закипела.

С трудом нашли инструкцию по навигационному оборудованию какого-то затертого года, на плавмастерскую передали чертежи створных знаков, штурман притащил треногу и пыльную деревянную коробку с теодолитом и триггером.

МВТ-23 имело севастопольскую приписку, и Лукичев был знаком с капитаном.

– Слушай, Петр Лукич, на хрена тебе мерная линия?

Старый седой капитан и так чувствовал себя неловко, видел, какая катавасия закрутилась.

– Мне она и даром не нужна. Просто у меня лаг ремонтировали, и флагманский штурман доложил по команде, что, пока не пройду мерную линию, меня в море выпускать нельзя. А без меня кто им воду и продукты доставлять будет? Вот они и оживились, там же целый штаб, одних флагманских штурманов три штуки, ети их мать!

– Ладно, Лукич, не переживай, завтра что-нибудь сварганим.

Рано утром с плавмастерской на баркас сгружали створные знаки – усеченные белые пирамиды с черной полосой посередине, с еще не высохшей краской. Лукичев вызвал Морева.