Джонатан Линн - Да, господин министр

Ужасный день. События разворачивались, как в кошмарном сне. Работа над текстом выступления была закончена. Сидел и читал сводку новостей, когда в кабинет ворвался Бернард с распоряжением из канцелярии ПМ.

Кстати, я уже успел понять, что распоряжения, служебные, докладные и памятные записки, а также вхождения и прошения означают практически одно и то же, только министры направляют распоряжения и все виды записок друг другу и чиновникам, в то время как последние направляют друг другу все виды записок, а министрам – только вхождения и прошения.

(Объясняется это тем, что в распоряжениях содержится указание к действию, а в служебных записках – своего рода аргументация «за» и/или «против». Таким образом, государственные служащие и политики могут обмениваться друг с другом и служебными записками, и распоряжениями. Чиновникам же не положено указывать министрам, как им поступать, потому они направляют им вхождения или прошения, само название которых призвано символизировать смирение и чинопочитание. Памятные записки могут также являть собой протоколы заседаний. Это и породило известную в МАДе шутку: «Государственные служащие в считанные минуты вносят в протокол то, о чем политики говорят часами». – Ред.)

Из распоряжения, которое принес Бернард, стало ясно, что всем министерствам и ведомствам в течение ближайших недель следует проявлять по отношению к янки чрезвычайную любезность. А мне стало ясно, что худшего момента для своего выступления – а оно уже было передано в газеты – я выбрать не мог.

«ВСЕМ МИНИСТЕРСТВАМ И ВЕДОМСТВАМ

В следующем месяце господин премьер-министр планирует официальный визит в Вашингтон с целью заключения важного торгового соглашения между Великобританией и США, значение которого трудно переоценить…»

Ужасно! И дело не только в моем невезении. Как могло случиться, что я, член кабинета Ее Величества, ничего не знал о предстоящем заключении соглашения с американцами?! А как же принцип коллективной ответственности, о котором нам столько твердили в ЛЭШе [12]?

В кабинет с озабоченным, даже несколько растерянным видом торопливо вошел сэр Хамфри.

– Простите за вторжение, господин министр, но Номер Десять в панике. Там только что ознакомились с текстом вашего выступления и спрашивают, почему мы не представили его для «согласования».

– Что вы им ответили? – нетерпеливо спросил я.

– Сказал, что мы действуем в духе открытого правительства. Кажется, это только подлило масла в огонь. ПМ срочно требует вас к себе.

Все это может иметь для меня самые печальные последствия. Спросил Хамфри о возможном развитии событий. Он только плечами пожал.

– Премьер-министр дал, премьер-министр взял.

Ноги у меня вдруг стали как ватные, во рту появилось противное ощущение горечи. Выходя из кабинета, я услышал, как сэр Хамфри вполголоса произнес: «Да будет благословенно имя премьер-министра!» Или мне только так показалось?

Мы втроем – Хамфри, Фрэнк и я – быстро шли по Уайтхоллу. Мимо Сенотафа [13](как символично!). Прямо в парламент. Там за креслом спикера должна была состояться моя встреча с ПМ.

(Собственно, «за креслом спикера» не следует понимать буквально. На самом деле это помещение палаты, где премьер-министр и лидер оппозиции, оба главных Кнута [14], лидер палаты общин и прочие встречаются, так сказать, на «нейтральной территории» для решения текущих вопросов. Там же расположен и кабинет ПМ. – Ред.)

Нам пришлось подождать несколько минут у кабинета ПМ. Затем появился Вик Гульд, наш главный Кнут.

– Послушайте, Хэкер, – вместо приветствия обратился он ко мне. – Знаете, кто вы? Колючка в заднице! (Вик искренне гордится своими ужасными манерами.) – ПМ лезет от ярости на стену, готов лбом потолок прошибить. Кто вас тянул за язык?

– У нас открытое правительство… – начал было Фрэнк.

– Заткнитесь, Вейзель, вас-то кто спрашивает? – оборвал его Вик.

Хам! Типичный главный Кнут!

– Визел! – с достоинством поправил его Фрэнк.

– Он прав, Вик, – вступился я. – У нас открытое правительство. Это наше предвыборное обещание избирателям. Один из главных козырей. ПМ тоже за открытое правительство…

– Открытое, но не зияющее! – отрезал Вик (по-моему, не очень остроумно) и добавил без всяких церемоний: – Пора бы уж научиться дипломатическим тонкостям и такту, олух вы этакий.

Боюсь, кое в чем он прав. Чувствовал себя, как побитый пес, тем более что меня отчитали в присутствии Хамфри и Фрэнка.