Михаил Мишин - 224 избранные страницы

Валюшин хотел стукнуть кулаком по столу и высказать все, что он думает об этой практике постоянной перетасовки сотрудников и о Змеевиче лично и что если заберут Голубеву, то он сорвет, к чертям, все сроки и вообще снимает с себя ответственность.

Валюшин стукнул кулаком по столу и услыхал свой победный голос:

– Трудящиеся моей группы, как и весь отдел, испытывают чувство небывалого подъема. Энтузиазм, вызванный переводом сотрудника Голубевой в группу товарища Змеевича, является надежной гарантией выполнения и перевыполнения моей группой плановых заданий, которые…

– Постой! – сказал встревоженный началь­ник. – Это все, конечно, правильно, но…

– Нельзя стоять на месте! – выскочило из Валюшина. – Надо беречь каждый час, каждую минуту. Включившись в поход за экономию рабочего времени, наша группа…

– Перестаньте паясничать! – обозлился на­чальник. – Скажите Голубевой, пусть подключается к Змеевичу. Идите!

С красными пятнами на лице Валюшин сел на свое место. Сослуживцы подходили с какими-то вопросами, но Валюшин, сжав зубы, молчал.

Перед тем как пойти в медпункт, Валюшин написал про то, что с ним произошло, на листке бумаги.

– Раздевайтесь, – прочитав листок, строго предложила Валюшину девушка в белом халате, с переброшенными через шею резиновыми трубочками.

Валюшин оголил торс. Девушка довольно ловко сунула себе в уши концы трубочек и приложила к животу Валюшина холодный кружок стетоскопа. По окончании прослушивания она потребовала, чтобы Валюшин открыл рот и сказал «а».

– А-а-а-а, – осторожно сказал Валюшин.

– Бюллетеня не дам, – категорически объявила девушка. – Нёбо чистое.

Валюшин пришел в ярость. «Какое, к чертям, нёбо?! – хотел он закричать. – Какой ты, к черту, врач!»

– Невиданных успехов добилась медицина! – рявкнул он вместо этого. – Полностью побеждены такие болезни, как чума, брюшной тиф, сибирская язва…

Далее шедший из Валюшина голос отметил прогресс в лечении наследственных заболеваний, после чего перешел к вирусологии. Объявив, что прежде в горных районах Алтая вообще не было врачей, а теперь их там больше, чем в странах Бенилюкса, Валюшин выскочил из кабинета в коридор и из коридора – на улицу…

Последнее в тот день выступление Валюшина состоялось в гастрономе, где он покупал с горя «маленькую», а его голос произносил яркую речь о достижениях антиалкогольной пропаганды. Люди, стоявшие у прилавка, посмотрели на Валюшина с уважением и позволили взять без очереди.

Валюшин пришел домой поздно. Он долго ворочался в постели, а в голове его ворочались тяжелые мысли…

На следующий день Валюшин написал заявление и явился в милицию.

– Кого подозреваете? – спросил лейтенант, изучив заявление. – Может, над вами подшутил кто-нибудь?

Со слезами на глазах Валюшин рассказал лейтенанту о росте преступности в странах капитала, помянул недобрым словом торговлю наркотиками, заклеймил индустрию игорного бизнеса, после чего забрал заявление и ушел.

После этого Валюшина повели на прием к светилу.

Светило скрупулезно обследовало Валюшина, изучило данные анализов, посопело и задумалось.

«Ни черта мы, медики, не знаем, – подумало светило, – ведь ничего я у него не нахожу. Ну что ему сказать?»

И светило вздохнуло и сказало:

– Применяемая нами методика лечения неврозов дает в большинстве случаев положительные результаты. Разрабатываются новые препараты, все шире применяются электронная техника и радиоактивные изотопы. Статистика убедительно доказывает…

Валюшин сидел и слушал.

1974

Мне тут сказали: «Вы, знаете, стали какой-то злой. Вот раньше вы добрее были, и сатира у вас была добрая, и юмор. А теперь все это не такое доброе. Нехорошо как-то получается, то­варищ».

Действительно, нехорошо. Сам чувствую. И поэтому пишу добрый рассказ. Все герои тут будут добрые. И конец жизнеутверждающий.

Начать с того мужика. Он мало того что добрый был. Он еще был жутко везучий. Потому что вообще-то он уже замерзать стал. Он возле троллейбусной остановки в снегу лежал, и его уже слегка припорошило. Ну, люди, конечно, видели, но, конечно, внимания не обращали, потому что думали – лежит, ну и лежит. Суббота.

Но он все-таки жутко везучий был, потому что, на его счастье, мимо одна старушка шла. Она была добрая. Но только очень сгорбленная. И благодаря этому она услыхала, что тот мужик стонет.

Она ему ласково и говорит: