Константин Чубич - Гастролеры, или Возвращение Остапа

– Ничто не обходится так дорого и не ценится так дёшево, как гости, – соболезнующе заметил Жульдя-Бандя.

Виолетта, зная одесский темперамент своих друзей, тяжело вздохнув, заверила: «Они не уйдут».

Мажорное тремоло струнных аккордов за дверью, с претензией на нечто испанское, от которого испанца непременно стошнило бы, говорило о том, что осадная компания с музыкальным сопровождением.

– Виля, мы сейчас будем плохо себя вести! – пригрозил мужской голос. Видимо, его же производитель бухнул по струнам, породив нечто среднее между прологом кубинского танца, эпилогом Марсельезы и кульминацией траурного марша «Оратория Самсона» Г. Генделя в темпе allegro.

– И соседи вызовут милицию!

– И нас всех посадят в тюрьму!

– И ты вынуждена будешь носить передачки! – сыпались угрозы извне.

– Скажешь, что меня нету, – открывая дверь в ванную, прошептала Виолетта, искренне сомневаясь в том, что ей удастся схорониться от непрошеных гостей.

– А ты где?!

– Где, где – в Караганде!

– Так и сказать?!

– Скажешь: «Поехала к матери, в Раздольное…»

– А я кто?!

– Кто-кто – х…й в кожаном пальто!

– Так и сказать?

– Скажешь – брат!

– Ашот?!

Виолетта кивнула.

– Который умирал из-за одной бабы?! – вдогонку прошептал родственник на общественных началах и подался открывать дверь, так же искренне сомневаясь в том, что этот номер пройдёт.

– Кто стучится в дверь моя? Видишь, дома нет никто! – щёлкая запором замка, вопрошал Жульдя-Бандя.

На лестничной клетке теснилась компания из двух парней и трёх девиц. Волосы дам были окрашены в разные цвета. Один из парней – с гитарой в руках. Другой – светловолосый – с сумкой, источающей запах жаркого.

– Привет, как дела? – с узбекской вежливостью, встретил непрошеных гостей Жульдя-Бандя.

– Пока не родила, – хихикнув, ответила на приветствие невысокая пухленькая девица с малиновым цветом волос и круглым крупным носом.

– Ты кто?! – среднего роста, голубоглазая, с родинкой над правой бровью, с окрашенными в чёрный цвет коротко стриженными волосами, пожалуй, самая смазливая, ткнула незнакомца пальцем в живот.

– Брат!

Та растянула в улыбке рот, искренне в этом сомневаясь.

– Не надо бабушку лохматить! – высокая, худенькая, с внушительным бюстом, вздёрнутым носиком, жгучая блондинка, по-видимому, заинтересовавшаяся новоявленным братцем, приблизилась вплотную, заглядывая в проём в поисках подруги.

Джентльмены к допросу без пристрастия не присоединились, поскольку атлетическая фигура брата нейтрализовала все претензии.

– Обманывать нехорошо! – пухленькая погрозила пальчиком, также пытаясь заглянуть в квартиру. – А где Виля?!

– Уехала на выходные в Раздельное, к матери.

– В Раздольное, – робко поправил один из джентльменов, с огромной сумкой в

руках.

– Ой, брехло, ой, брехло! Она что – в домашних тапках уехала?! – указывая на две пары туфель возле дверей, усомнилась толстушечка.

– А может, он её изнасиловал и задушил? – предположила черноволосая, вопросительно скруглив брови, отчего родинка слегка переместилась вверх.

– Хорошо, если изнасиловал, а потом задушил, а если просто задушил, маньяк?! – выдвинула собственную версию блондинка, окинув сочувственным взглядом друзей.

– И её остывший труп лежит на балконе! – гитарист на верхних басовых струнах заиграл похоронный марш.

Толстушка, необыкновенно шустро для её комплекции, юркнула под рукой брата в комнату. Проследовала на балкон и, вернувшись, доложила уже вторгшейся в квартиру компании:

– Ни трупа, ни следов крови не обнаружено!

– А?..

– Следов спермы также не выявлено! – предвосхитила она вопрос одной из подруг.

Затем все вместе проследовали в поисках хозяйки на кухню.

– Тайная вечеря?! – взирая на стол, на котором красовались два прибора, тарелки с нарезанным сервелатом и пластинками копчёного окорока, предположила высокая гостья с вздёрнутым носиком, пытливо заглядывая в глаза одному из её участников.

– Очень тайная, – согласился новоявленный брат.

– Красиво жить не запретишь! – заключил с трудом втиснувшийся на кухню музыкант, изъяв со стола блинчик колбаски, который тут же определил в рот.

– Остаётся проверить ванную! – брюнетка подалась к двери ванной комнаты, но её опередила толстушка, потянувшая ручку на себя. – Закрыто, – она постучала костяшками пальцев по двери: – Виля, ты живая?!

– Живая, я моюсь! – в подтверждение та зашлёпала руками по воде в ванне, в которой замачивалось бельё.