Иван Фастманов - Небо – мой дом

Возле налоговой я находил и других клиентов. Цен не объявлял, но люди, получив желаемое, всегда благодарили меня небольшими суммами. И вскоре в бабушкиной шкатулке накопилось по всем расчетам достаточно денег для того, чтобы снять квартиру в Москве.

Утром решающего дня я проснулся другим человеком. Все казалось мне новым, даже линялая скатерка на столе. Я поел, перекрестился и пошел на родную АЭС. Турникет провернулся, исполнив до боли знакомое «виу-у-урть». Я зашел в отдел кадров и молча положил на стол заявление об увольнении. Кадровик дядя Гриша надел очки с толстыми диоптриями и принялся поочередно разглядывать то заявление, то меня.

– И что же ты теперь намерен делать, Федот? – спросил дядя Гриша, убедившись, что я не пьян. – Ведь назад не приму.

– Поеду Москву покорять.

Дядя Гриша шутки не оценил.

– Москва – раковая опухоль России. Ее не покорять, а вырезать нужно.

– Нужно будет – вырежем! – отшутился я.

На следующее утро я уже сидел в вагоне поезда и смотрел на Матвея, оставшегося на перроне. Машинист дал гудок, и брат вместе с платформой стал навсегда удаляться в прошлое. Мимо проплыла рыжая колбаса из гаражей, где мы с пацанами играли в «Хон Гиль Дон», перескакивая с крыши на крышу. Съеживалась и таяла красная водонапорная башня, где жил бомж по кличке Снайпер. Наконец, город утонул в зеленом океане леса, будто его и не было никогда.

Под перестук вагонных колес и лязг двери туалета я думал о будущем. Вот выучусь, получу адвокатскую лицензию. На заседаниях суда буду выступать так, что прокуроры обрыдаются. Джип? Хата? Само собой. Но это не главное. Женюсь, стану основателем династии адвокатов. Герб закажу. Щит со скрещенными мечами? Не то. Может, слепая Фемида с весами? Подумаю. Со временем сколочу состояние, пойду в политику. Перемены нужны. А то Гуси да Березы все к рукам прибрали. Но ничего. Я ворвусь, я спрошу прямо с трибуны: «Почему все воюют со всеми? Давайте заключим общественный договор, как завещал Томас Гоббс. К черту эти партии, фракции, болтовня одна. Дети клей нюхают, пока олигархи страну доят. Где система сдержек и противовесов?» Потом – министерское кресло. А там уж и до того, чтобы занять место главного босса, недалеко. Заснул я с улыбкой.

Первым, кто меня встретил в столице, оказался хмурый милиционер в форме без погон. Покрутив в руках мой паспорт, страж закона объявил, что срок нахождения в Москве без регистрации составляет трое суток. И тут же предложил оформить мое пребывание в столице по сдельной цене – пятьсот рублей. В этом предложении я почувствовал подвох, поэтому вежливо отказался. В киоске купил газету объявлений и стал изучать раздел «Аренда недвижимости». Он оказался огромным и занимал несколько страниц. Первая же увиденная цена напугала меня. «За эти деньги половину Воронежа снять можно», – подумал я. Другие цены были не особо меньше. Московские квартиры оказалась мне не по карману. За большинство подмосковных тоже просили больше, чем я предполагал. Лишь в самом конце списка я нашел что-то более-менее подходящее. Это оказалась маленькая, но уютная комната в городе Ногинск, который находится в пятидесяти пяти километрах от Москвы. Там вообще были подозрительно дешевые квартиры. Вскоре я понял природу этого явления. Железнодорожная ветка, ведущая в Ногинск, оказалась тупиковой. По ее путям не ходили поезда. А электричка плелась до столицы по ржавым рельсам целых два часа. Каждый раз до прибытия элки (так ее называли) пассажиры занимали позиции на платформе. Все четко знали, где будут находиться двери, когда подадут электричку. У края платформы через равные промежутки стояли плотно сбитые группы людей. Группы назывались «мячами». В каждом из них шла унылая борьба за каждый сантиметр пространства. Все готовились идти на абордаж. Но некоторые мужики терпеливо ждали своего часа с противоположного края платформы. Таких называли «ледоколами». Едва электричка останавливалась и двери открывались, начиналась ожесточенная толкотня. «Мяч» влетал внутрь и разлетался на клочки, которые спешили занять сидячие места. «Ледоколы» же вклинивались в толпу с разбега. Высшим мастерством считалось рассечение толпы напополам сразу после открытия дверей. Но часто эти гонки ни к чему не приводили. Рифленые деревянные лавки оказывались сплошь застелены газетами. Пассажиров уже поджидали дюжие молодцы – «занимальщики». С расставленными по-вратарски руками они отлавливали мечущихся в поисках свободного места людей и орали: «Женщина, здесь занято! Не видите, газета лежит? И там занято!» Занимальщики держали места для своих друзей и родственников. Рано утром один из членов клана выезжал на платформу Захарово – конечную остановку, откуда электричка уже следовала через Ногинск. В Захарово эти флибустьеры раскладывали газеты на лавках, бронируя целые пролеты.