Макс Влади - Чудесный день

Но это ещё полбеды – лицо потом натянется, а вот сочный прыщ с белой головкой, чуть выше кончика носа торчал совершенно некстати. Верочка смотрела на своё отражение и пыталась сообразить: что делать? Пудрой не закроешь, давить страшно. Пластырь? Но это же кошмар! Как она будет выглядеть? И всё это в первый рабочий день. Встречают-то всегда по «одёжке». От бессилья девушка топнула ногой и села на край ванны. На ум ничего не приходило, а из кухни раздался свист кипящей воды, приглашающий на завтрак.

Черт с ним, пойду пока кофе налью.

В трёхкомнатной Верочкиной хрущёбе на последнем этаже стояла невыносимая духота. Зимой в холода квартирка выстывала, не помогал ни ковер на стене, ни поролон, забитый в щели старых деревянных окон, ни старенький масляный обогреватель. А летом становилось жарко. Свежий воздух с трудом продирался через рваную москитную сетку – позволял дышать, но не приносил облегчения. Полностью окна не открывали, иначе комары превращали ночь в танец-самопляс, со звонким похлопыванием ладони по «угадай в каком ухе у меня жужжит».

Окнами квартирка выходила на дорогой квартал «Дворянское гнездо». Вид чужого благополучия не давал жителям пятиэтажки забыть, что инопланетяне, живущие напротив, вероятно не имеют совести и своим забором отхапали незаконную территорию, которая ранее находилась в общем пользовании.

Мусолили больную тему давно, лет, наверное, двадцать. Когда «гнездо» только строилось, и на стенах хрущёвской оттепели стали появляться трещины, местный депутат Свинобоков попросил не волноваться, убрать транспаранты и разойтись. Обещал, что в течение года их переселят в такие же точно дома, здесь, неподалёку, а на месте их старенького квартала появится город-сад.

Слух разошёлся быстро, и квартирки сразу взлетели в цене. Те, кто были порасторопней, даже успели продать родное жилище. Остальные же собрали ценные вещи и уселись на авоськах в ожидании переезда. Годы шли, город-сад действительно появился, только его обнесли оградой, а старожилам строго запретили пересекать стальную границу. Свинобоков ушёл вверх по государственной лестнице, после чего даже стал выступать в различных ток-шоу, в основном, как эксперт по строительной части. Содержимое узелков разобрали и снова попрятали по шкафам, но на соседей затаили обиду, которая вылезала гнилостным червем в любых разговорах обитателей старых домов.

Родители Верочки копали грядки на даче, и девушка в одиночестве сидела у окна и дула на блюдце, в котором дымилось кофе. Конечно, моветон, но расстаться с вредной привычкой не получалось.

Кухонька была малюсенькой, а основой её служил старый гарнитур в «жуткую розочку», который лет тридцать назад стоял у каждой третьей советской семьи. Не вставая из-за стола, Верочка легко дотягивалась до любой полки или холодильника.

Глаза Верочка постоянно скашивала в центр, для удобства приподнимая голову. Выглядело так, словно дрессировщик положил собаке кусочек сахара на нос, а есть запретил. Собака смотрит на лакомство, слюни текут, но сделать ничего не может. Пальцы методично ощупывали пространство рядом с прыщом, дико хотелось нажать, и дело с концом. Чтобы как-то отвлечься, Верочка протянула руку к телевизору, включила его и убрала звук, боясь разбудить соседей.

На экране завершалось ток-шоу о здоровье «Их уже не спасти».

В центре ослепительной студии, напротив зрителей стоял как раз тот самый бывший местный депутат Свинобоков. Его штаны опустились до пят и внизу играли гармошкой. От коленок до груди Свинобокова закрывала метровая ширма на металлических стойках. Между штанами и нижним краем ширмы белели гладкие пухлые ноги.

Позади, правее бывшего депутата находился огромный плакат – мужское тело с содранной кожей в боковом и фронтальном разрезе. Отовсюду в центр изображения шли стрелочки с указанием органов. На другом плакате, слева от Свинобокова, в замедленном старте, начиная с доисторической обезьяны, поднимались наши плосколобые предки, представляя собой тысячелетнюю эволюцию человека согласно теории Дарвина. Все представители человечьей династии, кроме первого, держали в руках разнообразные орудия труда: палки, камни, дубинки и копья, один даже нёс факел. Над каждым из предков стояло имя Хомо и фамилия согласно периоду. Последнего представителя династии закрывал сам Свинобоков, являя собой венец развития человечества. Над ним также крупным шрифтом стояло имя Хомо. В левой руке Хомо Свинобоков держал баночку с жёлтой жидкостью, а в правой большой градусник. Зрителей в зале венец развития человечества оглядывал по-царски – сверху вниз.