Михаил Коломенский - Чай вдвоём в Литературной газете

– Ну безусловно! – сказал Виктор Петрович.

– Значит, две тысячи первый год – это первый год нового века, так?

– Ну так, так!

– А двухтысячный – это тогда какой?

Виктор Петрович задумался.

Я развивал успех:

– Ты полагаешь, 1999-й – это последний год…

– Это факт! – вскричал Виктор Петрович.

– Но если он последний, а 2001-й – первый, то 2000-й – это какой?

Виктор Петрович засунул руки в карманы и заходил по комнате.

– Промежуточный, – сказал он наконец. – Или никакой.

– Но так не бывает, – я настойчиво вёл его к правильному результату.

– Не бывает.

– Тогда, значит, что?

– Подожди, – он остановился. – 1999-й – это последний год старого века. А 2000-й – это начало нового! Это его первый год!

– А 2001-й – это второй?

Виктор Петрович опять подумал.

– Ну, да. Первый – это второй. Хотя нет. Тут что-то не так. А! Я понял. 2000-й год – это год нулевой! Ясно? Не никакой, а нулевой. Это даже астрономически более научно.

К этому я готов не был. Действительно: если принять 2000-й год за нулевой… а он нулевой и есть… аж целых три нуля… Но тут меня осенило.

– То есть этого года нет?

– Почему?

– Ну, если это ноль.

– Нет, он есть… но не считается.

Я торжествующе встал:

– Год может считаться за два! Но не считаться совсем он не может!

– Но если он нулевой?..

– В таком случае он не войдёт тебе в стаж для пенсии – это раз…

– Достаточно, – Виктор Петрович опять начал ходить. – Значит, 2001-й – это первый…

Я успокоенно сел.

– Да.

– 99-й – это последний…

– Нет!

– Ну, как это «нет»?..

– В том-то и дело! Он предпоследний! А последний – 2000-й!

– Чушь! Чушь говоришь! – когда Виктор Петрович волновался, он прибегал к литературным выражениям. – 2000-й не может быть последним!

– Почему?

– Потому, что он первый! Это уже новый век! Мы сейчас переходим рубеж эпох!

– Переходим! Но не сейчас!

– А когда?

– Через год!

– Нет! – отрезал Виктор Петрович и сел.

Мы замолчали. Потом я прервал молчание.

– Почему ты не хочешь, чтобы рубеж эпох был через год? – спросил я миролюбиво.

– Потому, что он сейчас.

Я вздохнул поглубже.

– Согласись, – сказал я, – что 2000-й – это последний…

– Да как это может быть?..

– Ради бога! – взмолился я. – Ну, почему? ты! не хочешь! признать! 2001-й – первым?..

Виктор Петрович неподвижно сидел на табуретке. С неожиданной тоской он глянул мне в глаза.

– 2001-й – признаю… Но что делать с 2000-м?

– Встретить! Прожить! И всё!

– И не считать его новым веком?

– Конечно, нет!

Помолчали ещё. Я уже хотел предложить ему чаю, но Виктор Петрович вдруг встал.

– Так, – сказал он и одёрнул на себе одежду. – 2001-й – это первый. Согласен. Но 2000-й – это начало нового века. Понял? А 99-й – это последний. Понял? И рубеж – будет сейчас!

– Но так же не может быть!.. – я не выдержал, вскочил, даже подпрыгнул.

– Всё равно все думают так, как я, – сказал Виктор Петрович, уже без всякой тоски глядя на меня в упор.

Против этого мне возразить было нечего. Тут он был прав.

«Литературная газета . Юг России» 05.01.2000

Виктор Петрович молча выпил весь чай и только после этого начал беседу.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Все говорят, что на выборах победил Путин. И даже президент его похвалил.

– Было дело, – подтвердил я.

– Но победили-то – коммунисты!

– Естественно, – сказал я. – Они всегда побеждают. Один раз они даже целый съезд созвали из одних только победителей. Он так и назывался – «съезд победителей».

– Ну, а как же тогда Путин?

– Очевидно, имеет место быть двойная победа, – рассудил я. – Их и его. Или, может быть, так: его и их.

– Получается, они и он – вместе?

– Нет, ну что ты. Путин отдельно, а коммунисты отдельно.

– Значит, будучи отдельно, они одержали совместную победу. Над всеми остальными. Так?

– Ну, так, так!..

– Я хочу докопаться до истины. – Виктор Петрович слегка задумался. – Что-то это всё напоминает… И никак не могу вспомнить, что.

– Да ладно, – утешил я его. – Вот жаль, чая больше нет.

– Ничего, – утешил он меня. – Но Путин-то не избирался?

– Не избирался.

– А как же тогда он смог победить на выборах?

– Обыкновенная юридическая иллюзия, – объяснил я. – Формально кажется, что этого не может быть, а на самом деле именно так и есть. В связи с тем, что иначе и быть не могло.

– А в чём конкретно его победа?

– Как это в чём? В том, что победила его партия.

– А он в ней давно состоит?