Джеймс Хэрриот - И всех их создал Бог

Когда мы с Рауном спустились на нижнюю палубу, я в заключительный раз смазал овце больные глаза и сделал инъекцию пенициллина ее охромевшей товарке. Овец, пытавшихся стоять на ногах, швыряло из стороны в сторону, но чувствовали они себя, казалось, неплохо. Однако я с тревогой подумал, какими найду их утром, – по словам Рауна, капитан сказал, что впереди нас ждет хороший шторм.

– А вы все равно идите выпить со мной пива, – сказал молодой великан.

– Спасибо, – ответил я.

Мы поднялись в салон и расположились там. Взяв у Рауна сигарету «Кэмел», я посмотрел на других членов команды. Все они, в противоположность своему темноволосому начальству, принадлежали к одному северному типу: густые белокурые волосы, великолепное телосложение, широкие плечи, гигантский рост. Все они были веселыми и очень вежливыми.

Раун на ломаном английском рассказывал мне о себе: ему двадцать восемь лет, в море ходит с четырнадцати, женат, и у него двое детей – совсем еще малыши. Улыбаться он перестал, только когда под конец нагнулся ко мне через стол и потыкал меня в грудь:

– Доктор, в мое последнее плавание мы шли с двумястами коровами из Дублина в Любек. А пришли в Любек – пять умерли.

Я присвистнул:

– Скверно! Но разве при них не было ветеринара?

– Нет-нет. – Лицо с расплющенным носом стало очень серьезным. – Доктора не было. Хорошо, что вы приглядываете за овцами.

Гм, гм! Может быть, я все-таки недаром ем их бутерброды?

Я поблагодарил его, пожелал всем доброй ночи и пошел к себе в каюту. Как раз напротив нее была дверь балкончика на корме. Я уже завел манеру выходить туда, чтобы глотнуть свежего воздуха на сон грядущий. На этот раз там ревел ветер и окружающая темнота почти сразу же прятала наш пенный след. В вышине мерцали мириады звезд, и я тотчас нашел Большую Медведицу и Полярную звезду. Не требовалось быть опытным навигатором, чтобы определить наш курс. Мы шли прямо на восток.

Писать дневник было затруднительно, потому что каюту все время резко кренило то туда, то сюда. Капитан, видимо, не ошибся: шторм и вправду обещал быть хорошим.

Всякий добросовестный ветеринар испытывает ужас при мысли, что он может убить своего пациента. Я говорю не об усыплении, кладущем конец страданиям, которые все равно завершились бы смертью, но о тех случаях, когда изо всех сил стараешься вылечить и ненароком убиваешь.

Вероятно, так случалось со многими из нас, и, по-моему, выпало это и на мою долю. Уверенности у меня нет, однако тот случай нейдет у меня из памяти.

Все началось с того, что к нам приехал молодой представитель фармацевтической фирмы и принялся восхвалять замечательное новое лечение копытной гнили.

В те дни это была поганая штука. Название явно восходило к седой старине, хотя теперь мы знали, что причина – внедрение в межкопытную щель анаэробного микроба Fusiformis necrophorus (обычно через ранку или ссадину).

В пораженном месте происходило отмирание ткани, нижний сустав опухал, животное сильно хромало. Из-за одной лишь боли упитанная корова стремительно превращалась в скелет. Омертвевшая ткань отвратительно пахла, что и нашло отражение в средневековом названии.

Способы лечения варьировались от утомительных до героических. Задняя нога коровы не приспособлена для того, чтобы ее задирать, и мне всегда становилось легче на душе, когда речь шла о передней ноге. Ведь даже обработать антисептическим средством заднюю ногу было сложной задачей. Если это не помогало, накладывалась повязка из ваты, пропитанной чем-нибудь едким, например медным купоросом. Фермеры же всему предпочитали смесь дегтя с солью. Но в любом случае возни бывало много, не говоря уж о неприятной возможности получить копытом в лоб.

Вот почему я просто не поверил своим ушам, когда молодой коммивояжер заверил меня, что внутривенное введение препарата МБ-693 мигом прекратит процесс.

Я даже не удержался от смешка.

– Разумеется, вы должны зарабатывать себе на жизнь, но даже для рекламы это уж чересчур.

– Да нет же, все именно так и есть, – объявил он. – Проверка проведена полная, и, даю вам слово, я ничего не преувеличил.

– И к ноге даже прикасаться не надо?

– Только чтобы поставить диагноз.

– А скоро ли наступает излечение?

– Через пару-другую дней. Иногда же корове становится заметно лучше еще до истечения суток, можете мне поверить. Сбывшаяся мечта!

– Хорошо, – сказал я. – Пришлите на пробу. Испытаем его в деле.