Пелам Гренвилл Вудхаус - Что-нибудь эдакое. Положитесь на Псмита. Замок Бландинг

– Правильно. И не откусывайте. У вас есть дети?

– Да, ваша светлость, двое.

– Надеюсь, вы их учите есть медленно. Иначе им придется плохо. Вот американцы едят быстро и портят себе желудок. Мой знакомый американец, мистер Питерса ужасно страдает.

Адамс понизил голос и доверительно проурчал:

– Не сочтите за дерзость, ваша сссввв… я читал в газете…

– О желудке мистера Питерса?

– Об его дочери, ваша ссссс, и мистере Фредерике. Разрешите принести поздравления?

– Э? Что? Принести? А, да, да, да, принесите. Да, да. Конечно. Оч-чень хорошо. Давно пора угомониться. Я так и сказал. Сиди без денег, в город не езди – да, да, пусть посидит, бездель…

У лорда Эмсворта бывало просветление, и он внезапно понял, что говорит сам с собой. Мгновенно одумавшись, он заказал бульон. Ему было неудобно перед Адамсом, но тут он увидел, как мистер Симмонс ест сыр, и забыл обо всем.

Бульон вернул благодушие. Когда Адамс снова подошел к столику, граф осведомился:

– Значит, вы читали о помолвке?

– Да, ваша светлость, в «Дейли мэйл». А в «Дейли миррор» есть фотографии. Миссис Адамс их вырезала и положила в альбом. Не примите за дерзость, очень красивая молодая леди.

– Очень, Адамс, очень. И богатая. Мистер Питерc – миллионер.

– Так и сказано в газете, ваша светлость.

– Они там все миллионеры. Интересно, как им удается? Надеюсь, он честный человек, а вот желудок – никуда! Ел большими кусками. Вы не едите большими кусками, Адамс?

– Нет, ваша светлость.

– Покойный Гладстон [8] Уильям Юарт Гладстон (1809–1898) – английский государственный деятель. С 1868 по 1894 г. был четыре раза премьер-министром. жевал все по тридцать три раза. Очень разумно, если не спешишь. Какой вы порекомендуете сыр?

– Многим, ваша светлость, нравится горгонзола.

– Прекрасно, прекрасно, превосходно. Что в американцах хорошо, это их деловитость. Мистер Питерc в одиннадцать лет зарабатывал двадцать долларов в неделю. Продавал мяту в салуны, это у них такие кафе. Не могу понять, зачем им мята. Видимо, для кошек. Вы подумайте, двадцать долларов! Это четыре фунта. Я в одиннадцать лет столько не зарабатывал. Точнее, я никогда столько не зарабатывал. Поразительно, Адамс! Если бы каждый был таким деловитым… Я сыр съел?

– Еще нет, ваша светлость. Я собирался послать за ним лакея.

– Не надо. Пусть принесет счет. У меня встреча.

– Разрешите взять вилку, ваша светлость?

– Э? Что? Вилку?

– Вы машинально положили вилку в карман.

Лорд Эмсворт вынул вилку, словно неопытный фокусник, чей фокус удался против всех ожиданий, и с удивлением взглянул на Адамса:

– Кажется, я становлюсь рассеянным, мой дорогой. Вы не замечали?

– О нет, ваша светлость!

– Очень странно, очень… Пожалуйста, вызовите такси.

– Швейцар сейчас подзовет, ваша светлость.

– И верно! Швейцар. До свиданья, Адамс.

– До свиданья, ваша светлость.

Лорд Эмсворт благодушно направился к двери. Адамс благоговейно смотрел ему вслед.

Катясь по солнечным улицам, граф нежно улыбался бесчисленным жителям Лондона. Все беспокоились; он был счастлив. Беспокоиться, в сущности, – специальность двадцатого века, но лорд Эмсворт ее не ведал. Быть может, в его жизни не было тех, высших, чувств, которые уподобляют нас богам. Он не знал того трепета, какой вызывает в нас победа; зато не знал и стыда, связанного с поражением. Имя его после смерти не войдет в анналы истории, но он к тому и не стремился. Он был счастлив, как только может быть счастлив кто-то в наш тревожный век.

Автомобиль остановился у дома с веселыми цветами на окнах. Лорд Эмсворт заплатил шоферу и посмотрел на дом, гадая, зачем он сюда приехал.

Несколько минут напряженной мысли решили проблему. Здесь жил мистер Питерс а он, то есть граф, должен посмотреть его скарабеев.

Именно, скарабеев.

Ска-ра-бей. Скоро-бей… Может быть, воробей? Нет, тогда – воробьев, и вообще их не собирают. Кто же это такие?

Скорее всего рыбы.

В нашем мире есть люди, которые просто не умеют отдыхать; отдыхом они называют перемену работы. К этому многочисленному классу принадлежал Дж. Престон Питерс, отец известной нам Эйлин, буквально помешавшийся на достаточно неприятных с виду египетских скарабеях.

Пять лет назад расшатавшиеся нервы привели его к нью-йоркскому врачу, который сказал, что надо заиметь хобби.

– Какое? – раздраженно спросил мистер Питерс у которого уже пошаливали и желудок и характер. Самое слово «хобби» не понравилось ему. Он занимался делом, а не всякой чушью – но врач заметил, что именно поэтому сейчас приходится выписывать чек на сто долларов. Это подействовало. Мистер Питерс совсем не любил выписывать чеки.