Андрей Нощенко - Магрибские эксперименты. Сборник рассказов

Минут через сорок я понял, что судно идет. Из неведомых недр машинного отделения доносилась отчетливая вибрация не холостого хода, да и в целом чувствовалось движение. Тут же захотелось выйти на палубу и ловить лицом океанский бриз. Но нарушать инструкции Стаса было нежелательно – можно поймать тем же самым лицом что-нибудь другое. Мне нравилась некоторая отстраненность старпома и всей команды, никто не стремился заботливо опекать меня в пути. Это стало ясно еще до отхода. Напросился на корабль – дело твое, но у нас здесь и без тебя дел хватает. Такая негласная позиция казалась очень правильной и избавляла всех от неловкости.

Ближе к ужину выяснилось, что я не знаю, как пройти из своей каюты на камбуз по запутанным коридорам и лестницам. Стало неуютно, ведь одиночество в сумерках за три часа надоело, есть от волнения хотелось уже сильно, а деньги за питание были заплачены своевременно и с запасом. Поплутав немного, я понял, что могу пойти на мостик и поискать там чифа. Указание я выполнил, не беспокоил никого вплоть до вечера. Путь в любом случае лежал, так сказать, через улицу. Все оказалось ровно так, как я и представлял: темный африканский вечер, не сильный, но ощутимый ветер и кромешная тьма впереди. Метров на сто вперед ее разрезал узкий пучок света судового прожектора. Я мысленно поставил галочку напротив пункта «Задумчиво постоять на палубе ночью» и стал подниматься на мостик, где неярко горел свет. Стас обрадовался мне и в сотый раз предложил кофе. Он рассказал, что погоду на время перехода обещают нормальную – только в Бискайском заливе, с левого бока Франции, привычно легонько штормит. Павел тоже был на мостике и следил за курсом. Нет, он не стоял за круглым штурвалом, широко расставив ноги. Моряк контролировал навигационные приборы, изредка передвигая какие-то рычаги и переключая тумблеры. Да, кстати, ужина сегодня не будет. Стас сообщил об этом буднично, как об обычном деле. Кок Джонатан нормально выпил с капитаном и не в состоянии выполнять свои обязанности. Начали они еще в Лааюне. По капитану все было видно и понятно. У меня не было сомнений в том, что после того, как я передал ему пиво, дольше четверти часа трезвым он не пробудет. Джонатана первый и единственный на тот момент раз я увидел накануне отхода судна. Либо ему было хорошо за семьдесят, либо он уж совсем плохо выглядел. Скорее всего – и то, и другое. Самое место ему в доме престарелых, а не посреди океана на грузовом судне, подумалось мне тогда. Оказалось, дедуля был отцом первой жены Рональда, с которой тот давно развелся. Джонатан всегда был довольно никчемным и ничем не занимался. Зять как-то устроил его на судно коком, и они вместе ходят уже почти двадцать лет, крепко сдружившись в основном на почве пьянства. Такая вот нежданная «Санта-Барбара» в исполнении Стаса в первый же вечер путешествия. Я все никак не мог взять в толк принятый на корабле порядок вещей. Капитан без сознания непонятно где, все об этом знают, а ситуация выглядит вполне штатной, никто не волнуется. Да еще и кок, который одной ногой в могиле, от кэпа не отстает. Стас со смехом объяснил, что да, это не совсем нормально, но в общем неудивительно и по факту приемлемо. Если судно работает, судовладелец регулярно получает отчеты, а деньги капают, вопросов не возникает. Хозяину необязательно знать подробности жизни экипажа в море. Что до Рональда и Джонатана, то они через день-другой появятся в поле зрения в состоянии, близком к адекватному. Пить, конечно, не перестанут, но чуть сбавят обороты. Стало окончательно ясно, что Стас безоговорочно главный на этом судне. Мы с ним прошли на камбуз, чтобы придумать какие-то сэндвичи. Польская часть экипажа занималась тем же. Стараниями Джонатана люди на судне питались, кто как мог. Я записал это обстоятельство в число морских приключений и сильно не переживал. По команде тоже было видно, что неудобство пустяковое и привычное. Тем временем подошла усталость, этот день пора было заканчивать. Перед сном хотелось как-то суммировать свои чувства и эмоции, зафиксировать момент, но получилось только заснуть. Хорошо и быстро.

Жизненный опыт подсказывал, что привыкнуть к новой двухнедельной реальности я смогу через два-три дня. Приходилось регулярно возвращать себя из преувеличений и выдуманной морской романтики, куда влекли остатки юношеского максимализма и восторженности. Бескрайний океан, манящая неизвестность, опасное приключение, огромный корабль… Временами от таких мыслей становилось смешно, но тут же на помощь приходил дружище цинизм, уже довольно качественный и безжалостный. Выяснялось, что путешествие конЕчно, завершится оно в Калининграде, корабли бывают куда больших размеров, а опасностей в автомобильном пробеге из Москвы в Питер примерно столько же. По окончании этого ежедневного упражнения я оставался ровно посередине между двумя крайностями, что меня вполне устраивало.