Александра Шевцова - На эскалаторе в метро

Я встречаю его с поезда Москва – Питер ранним утром, а он забирает меня на обеды из офиса. Я приезжаю к нему в Москву, а он ждёт меня с шоколадками и соком. И всё в этом духе. Как-то вечером мы едем в такси на вокзал и впервые держимся за руки.

Тогда казалось, что милее истории не придумать, тем более что, как и велела мама, я встретила Фёдора в университете. Приходит время садиться в поезд до Питера, мы до последней минуты не отлипаем друг от друга, а на прощание я решаюсь поцеловать его в щёку! Ой, пишу это и чувствую, как плохеет от передоза нежнятины.

Он был, да и сейчас остаётся, моим идеалом по темпераменту: такой надёжный и спокойный, рассудительный и недраматичный, со вкусом всё в порядке, да ещё и в музыке разбирается. Голос у него приятный, а вдобавок и имя потрясающее – до сих пор думаю, что отчество для моей дочери Киры получилось бы что надо.

Ну и на этом, собственно, всё. Я поцеловала его в щеку, а он дал заднюю: заработался, не приехал на мой день рождения, потом опять заработался, был занят, занят и занят.

На вопрос «Что же пошло не так?» я получила замысловатую формулировку с использованием инородного диалекта:

– Да, какая-то химия точно есть, но более близкий коннект я тебе дать не могу.

Ну и не надо. Через год он зачем-то соглашается на повторное участие в том конкурсе в составе нашей команды, и снова все вокруг подмигивают и верят в наш несуществующий роман. И даже я, уже сто раз остывшая и про нашу историю позабывшая, натыкаюсь на незакрытый гештальт: невольно начинаю верить в судьбу и столкновения неспроста.

Итог тот же. В очередной раз еду по эскалатору в метро, чувствую свои мокрые глаза и думаю: «А ведь "Кира Фёдоровна" правда звучало бы очень аристократично!»

Ещё глубже ощущаешь свою никчёмность, когда «незакрытый гештальт» с очаровательным именем за 3 месяца в Питере ни шагу навстречу не сделал, а только ещё больше отстранился. Когда мы с ребятами собрались отметить сдачу проекта и обняться по случаю победы в конкурсе, Фёдор не удостоил меня даже мимолётного взгляда. Оставил без всякого намёка на лимитированный близкий коннект. Ледяной!

Надо сказать, что на Фёдоре у Семёна Геннадьевича случился творческий кризис, и материал получился не сказать чтобы прям юморной: единственный парень на моём пути, который ничего смешного за полтора года не выдал.

Надеюсь, всю юмореску вывезла Кира Фёдоровна, для которой мои подружки уже готовили пелёнки. Шутки про непорочное зачатие всё ещё приветствуются!

Шутки про зачатие – это вообще отдельный вид особенно актуальных для меня шуток. Уж поверьте на слово человеку из многодетной семьи: знаю их столько, что ещё одну отдельную книгу могу собрать.

Но вообще, у нас в семье за обедом не принято шутить, чаще всего мы молчим, а главный девиз нашего папы: «Меньше слов – больше дела». Возможно, это единственное, что помогает ему сохранить рассудок. Тут реально не до слов: в семье 6 дочерей, 2 собаки, 2 кота и ещё мерзкая жирная рыба в заросшем аквариуме. Каждый раз, приезжая в гости, надеюсь, что она померла наконец, а она всё живёт!

Честно говоря, думаю, что с такими же мыслями Семён Геннадьевич порой открывает сценарии моей жизни.

Семён Геннадьевич – взрослый и, в принципе, умный мужчина, и сколько бы я на него ни ворчала, мы с ним друг друга стоим. Я почему-то даже уверена, что он по-своему трепетно любит меня всеми своими сединами.

Надо сказать, конкретно у взрослых и умных мужчин я всегда была в почёте. Правда, в подавляющем большинстве эти взрослые и умные были моими преподавателями в школе или универе, так что отношения у нас с ними завязывались исключительно научно-духовные.

Я всегда и без лишних прелюдий делала первый шаг. Это как на обеде с моей семьёй: разглагольствовать некогда, хочешь жить – делай первый шаг к последней котлете, пока за тебя это не сделала мерзкая живучая рыба. Стремление быть первой – дурная привычка. Да что там говорить: по этой самой причине я даже родилась первая. Несмотря на высокую конкуренцию!

Это выручало меня в университете: пока какой-нибудь заумный выскочка не осмеливался раскрыть своих познаний в физике, я резво мчала к доске и усердно марала руки мелом о косинусы угла ускорения какого-нибудь очередного брошенного камня. А потом без лишних страданий автоматом уносила первое и единственное за последние лет 5 «отлично» у непоколебимого профессора кафедры.